Вполне подходящий момент, чтобы закурить, но сталкер бросил около полугода назад, когда ушёл в четвёртый круг. Сейчас у него при себе не было ни пачки. Да он и не сожалел об этом.
Внезапно в уши ворвался новый звук. Резкий стрекот. Жив поставил на паузу песню и моментально мобилизовался. Умный шлем определил расстояние до источника звука – около пятисот метров – и направление. Жив схватил винтовку, чтобы посмотреть; забравшись сюда, он прикинул, что в ближний бой ему вступать не будет необходимости, и заменил коллиматор дальней оптикой.
Сначала он ничего особенного не увидел, просто фон неба. Затем «нащупал» маленькое пятнышко. Сталкер уже догадался, что это вертолёт, но ему хотелось посмотреть, какой именно. Ага, двадцать восьмой «мишка», стандартный винтокрыл патрульных. Странно! Что это он здесь забыл, зачем залетел так близко к эпицентру, рискуя немерено… Определив модификацию, Жив сорвался с нагретого местечка и спрыгнул в дыру под крышу, на третий этаж.
Скорее всего, заметить его не успели. На «вертушке» приборы покруче, чем его оптика, но у них гораздо больший радиус обзора, и приоритет вряд ли запрограммирован на обнаружение одиночных человекоподобных целей на огромной площади. Патрульные пилоты вынуждены первоочерёдно обращать внимание на гравитационные локалки, на мощные всплески абнормальной энергии…
Сталкер снял музыкальный трек с паузы. «… Сегодня самый лучший день, сегодня битва с дураками!» – продолжил петь Андрей Макаревич.
Дождавшись, когда вертолёт прострекотал мимо, Жив принялся спускаться. Привал его прерван, значит, ходка начинается, и если она случилась, значит, так надо.
После полудня
Жив покинул территорию фабрики. Одна створка проржавленных ворот была наполовину приоткрыта, и перелезать не пришлось. За воротами начиналась дорога, ведущая к городским постройкам. Сейчас лента шириной метров десять где-то на три четверти площади была покрыта трещинами и рытвинами, сквозь остатки асфальта произрастали деревья – растительность брала своё.
Ещё здесь расплодились ИФП, но при желании и старании их можно дешифровать и пройти. По этой причине тому, кто вообще решился бы ходить от фабрики до города, надо следовать именно по дороге. В стороны от неё – локалки совсем чужие и незнакомые, и пройти обочинами ещё сложней.
Жив, проскользнув в просвет между створками, притормозил и осмотрелся. Поводил взглядом по раскачивающимся верхушкам древесных крон, по виднеющейся вдали туманной поволоке. Присел на корточки и тщательно изучил местность, распростёртую впереди. Вон там, на одиннадцать часов, за полтора десятка метров от него, воздух отдаёт красноватым блеском и закручивается спиралью – это «отбойник». Абнормаль крайне опасная, встречается только в третьем круге и здесь, в четвёртом. Случалось, уже достаточно опытные сталкеры оканчивали в ней свои последние ходки… Идёт бродяга, к примеру, в закат, и так солнышко в глаза светит красиво, а тут, на дороге, в самом фокусе лучей, эдакая хренотень примостилась. И ходок ни с того ни с сего ка-ак влетает в неё! А внутри давление в сотню раз выше земного… Эта ловушка опасна тем, что вроде не движущаяся, но стоит к ней приблизиться, и она вспухает, стремясь накрыть добычу.
Вот там, на три часа, метрах в пяти-семи – «виброземля» колеблется. А на девять часов, чуть дальше, «красная качель»… Опа! В направлении на час – что-то непонятное. Почва серо-белёсая, будто сплошь золой присыпана. С неизвестным нужно быть в особенности осторожным.
Итак, куда пойти? Жив кинул камушек на девять часов, и его предсказуемо съел огонь. Кинул правее и дальше – тестер остался лежать целым и невредимым, почти перед самым «отбойником». Между Живом и «отбойником» ничего опасного нет? Похоже, нет, иначе бы камень не долетел, разве что если оно выше полотна дороги не поднимается – надо допроверить… А если вон туда попробовать, прямо на двенадцать, между «отбойником» и неизвестной хренью? Камень белой пеной покрылся и исчез, словно в колу бросили «ментос». Нет, туда определённо идти не следует. Между «виброземлёй» и белёсой мутью пробираться не хочется, из-за нестабильности первой… и непонятности второй.
Оставалось попробовать в обход «качели», сильно забрав влево. Но вынуждало почти вплотную приблизиться к «отбойнику», а он мог в любой момент расшириться… Однако в сложившемся раскладе это единственный более-менее резонный маршрут.
Жив хотел было сделать первый шаг, но приключился нежданчик. Сталкер почувствовал ментальный удар. Голова вдруг потяжелела, конечности словно налились чугуном, а рёбра безжалостно сдавило тисками… Натужно, превозмогая боль, он обернулся и зафиксировал цель: летающий «кальмар» справа с тыла. Сталкер немедленно отступил в том направлении, куда и собирался, – налево, к «красной качели», но дальше кромки дороги уходить всё же не стоило…
Борясь с вселенской усталостью, Жив медленно-медленно поднимал винтовку. Мышцы будто только что без передышки выжали соточку в упоре лёжа. Но это ерунда, пока крылатый урод с щупальцами не подобрался поближе… Нельзя позволить ему это сделать. В подбрюшии, между основаниями гибких шлангов конечностей, есть уязвимое место. Сталкер слился в единое целое со своим оружием, мысленно направив пулю туда, куда нужно, и даванул спусковой крючок.
Покрытая слизью тушка брякнулась метрах в пяти, подрагивая, бестолково дёргая щупальцами и суча крыльями. Приближаться к монстру ещё опасно – можно заполучить напоследок неслабый ментальный «пинок» по мозгам. Даже сейчас у Жива зверски ломило виски. Он вернул винтовку на плечо и помассировал голову, пытаясь немного сбавить нервное напряжение.
Летучий «кальмар», бурдюк с крыльями и щупальцами, монстр довольно опасный, к счастью, встречался только в четвёртом круге. Может быть, и глубже, но Жив в эпицентральном пятом не бывал и не пытался, потому не знал достоверно. Среди сталкеров, ходивших в четвёртый, сейчас общепринято название «крылатая каракатица», но Жив предпочитал более короткое, «кальмар».
Этот вариант он в своё время перенял от своего первого зонного напарника и наставника, тот летучих «многошлангов» именно так называл. Легендарный Вольник ведь в Троте хаживал ещё начиная с советских времён, а в семидесятых-восьмидесятых годах не существовали минимум две трети нынешних устоявшихся наименований. Самих сталкеров на порядок меньше было. По сравнению – почти что и не было. Тогда каждый из них мог звать что угодно как угодно и при случае становиться основателем целого направления деятельности. Первым, кто провозгласил себя когда-то вольным сталкером, и был учитель Жива…
А эти крылатые твари опасны в ближнем бою из-за своих ментальных возможностей. Нападают они обычно в подземельях, в тесных коридорах или в дебрях руин, там, где хотя бы разобраться, куда идти, уже проблематично. Поэтому их, конечно, люто ненавидели; впрочем, много патронов на «кальмаров» обычно тратить не приходилось, да и учёные могли хорошо заплатить за трупы. Правда, на поставках биоматериалов зарабатывают в основном малоопытные сталкеры, которых в четвёртом круге практически не бывает.
Живу мёртвая тушка, кило десять весом, уже не интересна. Он с опаской посмотрел на то, что находилось там, в стороне от дороги. Но пока что оно его не заметило или делало вид, что не замечает. И, метя пространство впереди камешками, Жив пошёл в обход «качели». Новичку, чтобы обметить границы одной серьёзной локалки, нужно тридцать камушков, а зачастую и все пятьдесят, ветерану же достаточно пяти. Хотя если ему всё равно будет казаться, что там нечисто, он израсходует хоть сотню. А если этого не хватит и сомнение не развеется – пойдёт другой дорогой.
