— Ух ты! — восхитился лекарь, опускаясь рядом с ним. — Свинья — странствующий рыцарь!
— Осторожнее, подоконник может внезапно оказаться слишком узким для двоих! Особенно, когда тебя кто-то с него спихнет…
— Не обижайся. — миролюбиво проговорил Нико. — Я просто дразнил тебя.
— Похоже, кровопотеря влияет еще и на рассудок. — решил Тео. — Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не станет дразнить великого мага.
— Я дразнил брата. И даже если ты сейчас превратишься в дракона, а потом обратно — я не стану тебя бояться.
— Я и говорю — влияет на рассудок.
Нико посмотрел на ледяные узоры и спросил:
— Что теперь будет с Шехмедом?
— Мне все равно, пусть решают сами.
Его брат нахмурился:
— Может, не стоило ворошить прошлое?
— Ага, пусть и дальше едут вместе с разбойником и ничего о нем не знают!
— Вообще-то он довольно предан своим нанимателям. Пытался их защитить.
— От кого это?
— От тебя.
— Пусть сами разбираются. — отмахнулся Тео. — И вообще, может, он тучу людей ограбил и обидел…
— А ты в прошлом никого не обижал?
Маг задумался. Потом уточнил:
— Ты имеешь в виду себя? Или других людей?
— А какая разница?
— Ты меня простил, а другие… Их обиды — их проблема.
— Почему ты такой жестокий? — грустно спросил юноша. — Мне больно за тебя.
— Иди спать, Нико. — хмуро проговорил маг. — Больной лекарь — унылое зрелище.
— Волдар. — вдруг произнес брат, кивая на окно. — Его зовут Волдар, да? Твоего рыцаря.
Тео замер от неожиданности, потом медленно спросил:
— С чего ты взял?
— Так звали твою игрушку: фигурку рыцаря в доспехах. Помнишь? Ты придумывал истории про ваши приключения.
— Какая у тебя хорошая память. — холодно произнес маг. — Помнишь имена моих игрушек…
— Этого — да! Я его терпеть не мог.
— Игрушку? — удивился Тео.
— Нет, персонажа. Ты придумывал истории, как вы путешествуете вдвоем: маг и странствующий рыцарь.
— И что? В сказаниях о рыцарях всегда так.
— Вдвоем, Тео! У тебя даже мысли не возникало, что меня тоже можно брать в твои приключения!
— Вот как. — Тео развернулся к нему и притворно задумался. — Дай-ка подумать. Может, это было связано с тем, что ты боялся темноты? И воды. И открытого огня. И лягушек. И…
— А в формировании какого из этих страхов ты НЕ участвовал? — любезно спросил Нико.
— А причем тут я? Темноты.
— Ты запер меня в подземелье.
— Причем тут это? Если бы меня кто-нибудь запер, я бы ничего не испугался. Просто ты от природы… впечатлительный. И стечение обстоятельств… неудачное. И вообще… С тобой же невозможно было играть! Я придумываю: «Мы идем по лесу, натыкаемся на поросшее мхом бревно, а это оказывается заколдованное чудовище, которое нападает на нас…». А ты сразу: «Ой, Тео, а давай мы не пошли к бревну, а отвлеклись на красивые цветочки и случайно его обошли. А чудовище лежало-лежало, ему надоело, оно расколдовалось и куда-то ушло».
— У тебя был перегиб в другую сторону. Все, что могло случиться плохого, обязательно случалось. Сказали не трогать волшебные яблоки, чтобы не разбудить чудовище, так твой Волдар обязательно его ел. Не зажигать черную свечу, он зажигал. Не будить ведьму — будил.
— Это называется — приключения!
— По-моему, твоего Волдара достаточно было посадить в сарай с лежащими на земле граблями, и он бы там нашел все возможные приключения. И ему бы никогда не надоело.
— Ты злой, Нико. — притворно посетовал маг.
— Скорее, ревнивый. Ты же любил его больше меня.
— Я и тебя любил. По-своему.
— Я тебя тоже. По-настоящему.
Тео приобнял его одной рукой за плечи:
— Если тебя это утешит, то когда Вил милостиво разрешил мне забрать с собой в Оплот одну из вещей, то я сразу подумал о тебе.
— Мне безумно лестно, что ты считал меня своей вещью. — шутливо поблагодарил Нико. — Я уверен, что мое место было где-то между игрушечным обручем и палкой, которой его нужно гонять. Но одно обстоятельство омрачает мне это признание. Насколько я помню, Вил смилостивился над тобой только после того, как в порыве гнева, открутил игрушечному сэру Волдеру голову. То есть, ты выбирал не между нами, а между мной и палкой для обруча.
— У тебя все-таки поразительная память! — похвалил его Тео.
— А знаешь. — вдруг нахмурился Нико. — Я не помню одной вещи… Точнее, человека. Кристофера. Нашего слугу.
Его брат промолчал. Лекарь продолжил:
— Не то, что его лица. Я совсем его не помню! Я знаю, что он служил у нас, что должен был отправиться с тобой, а потом вдруг исчез… Но совсем не могу его вспомнить.
— Что это ты вдруг стал думать о нем? — спросил Тео.
— Я рассказывал госпоже Лауре о том, как попал в Оплот, и упомянул…
— Когда это вы говорили? — встрепенулся маг.
— Давно, еще у реки.
— А… Когда ты ее в лесу бросил.
— Я ее не бросал! Мы с господином Фило проводили ее до шатра!
— Как же она снова в лесу оказалась? Не нашла вход в шатер, обошла его кругом и обратно в сторону леса побрела?
Где-то снаружи громко заржала лошадь.
— О, даже лошади смешно. — фыркнул Тео.
— Ей не смешно. — Нико резко соскочил с подоконника. — Это со стороны конюшни.
— Удивительно, как это лошадь туда попала? Эй, ты куда? — спросил маг, видя, что брат накидывает плащ. — Ты из-за фейри? Не бойся, он к нам больше не сунется.
Снова конское ржание, к той лошади присоединились другие.
— Там что-то случилось. — ответил лекарь.
— Ага, кони узнали, что ночуют рядом с разбойником. Требуют не компрометировать их, они — приличные лошади. — Тео поднялся на ноги. — Эй! Меня подожди…
* * *
Первое, что увидел Нико, подбежав к конюшне: дверь была подперта металлическим ломом!
Юноша схватил его, открывая проход, и сразу почувствовал…
— Тео, он нагрелся! Внутри пожар!
— Отойди в сторону! — велел маг и стукнул посохом.
Завыла вьюга. Потоки ледяного ветра с хлопьями снега хлынули в помещение через открытую дверь. Снежные вихри заметались среди языков пламени. Завязалась битва. Поначалу было неясно: кто из них голоднее. Жадный всепоглощающий огонь или стылая лютая вьюга. Но последняя не столько приносила, сколько забирала. Забирала живительный воздух, без которого пламя не могло существовать. Закрутила его в свои снежные вихри, а посмирневшие языки пламени засыпала белоснежными хлопьями…
