Но разведчику Ивану Винарову, как вскоре выяснилось, пришлось опять собираться в обратную дорогу. Дальневосточные события, резкое осложнение обстановки в Китае выдвигали задачи, для решения которых требовались опытные специалисты. В. К. Блюхер, И. Винаров, Г. Салнин и некоторые другие товарищи входили в их число. Однако обратимся к истории.
В начале нашего столетия, еще до Русско-японской войны, на карте Китая появилась ниточка только что проложенной железной дороги (КВЖД). Ее участки связывали Читу с Харбином, Мукденом; Владивосток и Благовещенск с Чанчунем… КВЖД была единственной магистралью на суше между Советским Союзом и Китаем, а потому имела очень важное значение для стран-соседей. До победы Октября КВЖД считалась собственностью России, которая фактически построила ее на свои средства. Советское правительство предложило Сун Ят Сену создать смешанное русско-китайское управление КВЖД и эксплуатировать линию смешанным персоналом.
Весной 1929 года китайские генералы-революционеры внезапно захватили дорогу, разграбили Харбинскую штаб-квартиру КВЖД, учинили бандитский налет на советское консульство в Харбине, бросили в концлагеря свыше 200 советских граждан, многих казнили без суда и следствия.
Москва отреагировала на эти бесчинства, беззакония и произвол нотами протеста, призвала китайские власти к разуму, требовала освободить ни в чем не повинных людей, предлагала решить все недоразумения за столом переговоров, но все это осталось без ответа. Более того, с благословения США, Англии и Японии чанкайшисты летом 1929 года начали лихорадочно готовиться к военным провокациям, планировали развязать вооруженный конфликт в районе дальневосточной границы, захватить Хабаровский край, Приморье и Забайкалье. Уверенная в безнаказанности своих преступных планов милитаристская клика уже намеревалась провозгласить в этом регионе так называемую «независимую Дальневосточную державу».
И вот тогда Советское правительство было вынуждено принять экстренные меры: в начале августа 1929 года была сформирована специальная армия. Она получила название ОКДВА — Особая Краснознаменная дальневосточная армия. Командармом стал Виталий Константинович Блюхер. В задачу ОКДВА входило нанесение удара по китайской контрреволюции и защита границы СССР.
— Ян Карлович Берзин сказал нам на прощание: «Блюхер просил Центр выслать ему в помощь тех людей, с которыми он уже работал в Китае. От него вы и получите на месте конкретные указания. А теперь, друзья, в путь!» — Иван Винаров задумался и продолжал: — Мы встретились с В. К. Блюхером в Хабаровске. На петлицах его гимнастерки поблескивали четыре ромба. Последний он получил за отличные операции в Китае. Беседа носила исключительно дружеский, доверительный характер. Очень ясно представляю себе его скромный рабочий кабинет, висящую на стене карту. Он подошел к ней и прочертил карандашом линию по трассе КВЖД, отметил, что по КВЖД постоянно перебрасываются вооруженные отряды чанкайшистов, доставляются оружие и боеприпасы в стратегические пункты, примыкающие к Забайкалью. «Ваши связи и знание обстановки в Маньчжурии, — подчеркнул Блюхер, — нам теперь крайне необходимы. Вы ведь бывали в Мукдене, Харбине, Цицикаре, знакомы со многими китайскими патриотами. Думается, нам придется, опираясь на них, выводить из строя, но не уничтожать полностью отдельные участки дороги, взрывать, уничтожать укрепления чанкайшистов, их склады и другие военные объекты».
Я задал Виталию Константиновичу несколько уточняющих вопросов. На Григория Салнина Блюхер возложил обязанность старшего группы первого и последующих рейдов. В нее входили два русских разведчика, я и один китаец. На рыбацкой лодке нас переправили черной ноябрьской ночью через полноводный Амур на китайский берег. Там группу уже ждали местные бойцы из военной организации города Цицикар…
В обусловленный вечер мы опять собрались на отлогом берегу Амура на месте высадки. Задание командования было выполнено… В результате активных мер, принятых всеми подразделениями ОКДВА, благодаря героизму, стойкости бойцов и командиров, противнику были нанесены сокрушительные удары. Чанкайшисты были разгромлены наголову, пленных насчитывалось порядка десяти тысяч человек.
Именно в те грозные дни судьба первый раз свела меня, правда косвенно, с Константином Константиновичем Рокоссовским. Та подготовительная разведочно-диверсионная работа, которую мы вели против белокитайских бандитов, способствовала, по мнению выдающихся красных командиров, боевым успехам 5-й отдельной Кубанской кавалерийской бригады, которой командовал Рокоссовский, действиям 1-й Тихоокеанской дивизии, 9-й кавбригады и другим частям. «Шашки к бою!» — мы помним эту команду. Мы помним грозный голос Рокоссовского, раздававшийся и над Аргунью, в боях за город Чжалайнор, и в боях за другие укрепленные районы, находившиеся в руках белокитайских бандитов. Победа над врагами доброй вестью облетела всю страну Советов, ушла далеко за ее пределы. В те дни, пожалуй, впервые столь громко заговорили о военном таланте, храбрости комбрига Константина Рокоссовского. На его груди тогда появился третий орден Красного Знамени.
Наша группа выполнила еще ряд заданий, и я вернулся в Москву, где меня тоже ждал радостный сюрприз — меня наградили орденом Красного Знамени. А ромб в петличках мне вскоре привинтили друзья. Для меня, болгарина, это был двойной праздник.
Прошло некоторое время, и 22 декабря 1929 года в Хабаровске состоялось подписание советско-китайского соглашения. Оно восстанавливало нормальное положение на дальневосточной границе и на КВЖД.
— Товарищ Винаров, вы упомянули, что в национальнореволюционной войне испанского народа 1936–1939 годов принимали участие и болгары. Известно, что многих из них отправлял за кордон Берзин. А вам случайно не приходилось встречаться в Москве с Львом Петровичем Василевским или его близким другом по испанским событиям Григорием Сыро-ежкиным, которого в Испании называли Григорием Грандэ?
— Как же, как же! — вскинул голову Винаров. — Первоклассные были разведчики! Но я лично знал лишь Василевского. От него я слышал немало теплых слов о Грише.
…Лев Василевский появлялся в редакции «Известий» как свой, всеми уважаемый человек. Особенно часто проводил час-другой в международном отделе. Да иначе и быть не могло: заслуженный разведчик, публицист и переводчик зарубежной литературы, Лев Петрович хорошо знал международные проблемы. Да и все свои документальные повести автор посвятил самым острым проблемам разных лет.
Родился Василевский в 1903 году в Курске. Трудовая жизнь началась в 14 лет: слесарь, подручный электромонтера, смазчик. В 1927 году был направлен в ОГПУ, уехал служить в погранвойска на турецкую границу. Закончил авиационную школу, а позже — курсы комсостава и повышения квалификации при Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского. После учебы его направили в пограничную авиацию Казахской ССР.
В начале испанской национально-революционной войны Василевский подал рапорт о зачислении летчиком-добровольцем и в мае 1937 года был откомандирован в Испанию. Но летать в небе этой страны ему не пришлось. В чем причина? Думается, лучше всего предоставить слово самому Василевскому, который много рассказывал о своих ратных делах Ивану Винарову и нам, его друзьям-известинцам. Мы попытались «скомбинировать» эти воспоминания Льва Петровича, ибо очень многое связывало Василевского не только с Вина-ровым, но и с другими болгарскими патриотами-разведчиками, оказавшимися рядом с ним в Испании. Лев Петрович называл их побратимами. Так, например, он, обращаясь памятью к походу на подводной лодке С-4 поздней осенью 1938 года по приказу Сыроежкина на Балеарские острова, с огромной теплотой отзывался о болгарине Таба: «Отважный, милый и мудрый человек!» Его, кстати, знал и главный герой этой главы — Иван Винаров.
