Они появились совершенно бесшумно за моей спиной, когда я, сидя на корточках, пек в маленьком костре несколько картофелин, которые захватил ночью из дома. Говорят, что иногда человек чувствует спиной чужой взгляд. Я тогда ничего не почувствовал. Просто кто-то тихо и деликатно покашлял сзади. Их было трое, с автоматами на груди. Одного я узнал сразу. Конечно, «Жорж»! Его портрет гитлеровцы расклеили на стенах домов нашего городка. Полмиллиона франков обещали они за голову неуловимого партизанского командира.
— Бонжур, — сказал он, насмешливо улыбаясь. — Решил пообедать?
— Да, мосье… Если хотите…
— Спасибо. Лучше скажи, эсэсовцы еще в городе?
— Нет, ушли вчера…
— А ты почему здесь прячешься?
— Они могут вернуться…
— Что ж, логично. Не правда ли, Эжен?
Широколицый партизан добродушно улыбнулся.
— Конечно… — его произношение выдавало иностранца. — Значит, немцев нет?
— Нет…
— Тогда прощай.
Трое повернулись, чтобы уйти. Мне вдруг стало необыкновенно тоскливо.
— Можно с вами?
— Куда с нами?
— К партизанам…
— А почему раньше не пошел?
— Больные родители. Я у них один остался…
— А сейчас они поправились?
— Нет…
— Тогда чего же кипятишься?
О Жане Колларе и его партизанах ходили легенды. Это были настоящие гезы! Они уничтожали коллаборационистов, взрывали склады с боеприпасами, спускали под откос поезда с гитлеровскими солдатами. Всем своим сердцем я, мальчишка, был с бельгийскими патриотами. Я не мог пойти в услужение к врагу, стать предателем.
И сегодня, перешагнув свой пятидесятилетний рубеж, я еще раз обнажаю голову перед мужеством участников бельгийского Сопротивления, перед светлой памятью бойцов, расстрелянных или замученных гитлеровцами в лагерях. Это они, используя благоприятную обстановку, сложившуюся в результате поражений немецких войск на советско-германском фронте, освободили при помощи восставшего народа Антверпенский порт и весь Льежский район.
Только потом, значительно позже, узнал я, что спутниками Жана Коллара были русские. Узнал, когда геройски погибли и сам Коллар, и его друзья.
Советские люди тоже боролись за освобождение моей родины, куда они были завезены гитлеровцами на каторжные работы. При помощи бельгийцев многим из них удавалось бежать. Они уходили в арденнские леса и горы, где создавали свои собственные партизанские группы или же вливались в группы патриотов Бельгии. Специальное соединение советских партизан действовало и в отряде Коллара. Давая характеристику советским солдатам, их бесстрашию, смелости и отваге, «Жорж» говорил: «О, с русскими ребятами можно работать! Они самому дьяволу башку оторвут!»
И «Жорж» действительно умел работать с русскими ребятами. Тех, двоих его спутников, которых я повстречал в лесу три десятка лет назад, звали Евгений Доценко и Алексей Девяткин.
Евгений Доценко попал в плен к гитлеровцам в первые дни войны. Тяжело раненного, его отправили в концлагерь, находившийся в городе Мюльтейме. Отсюда вместе со своими друзьями он бежал в июне 1942 года. После двухмесячных блужданий Евгений оказался сначала на территории Голландии, а затем Бельгии. В районе Льежа Доценко связался с бельгийскими патриотами, которые переправили его в отряд Жана Коллара. Они стали большими друзьями.
В начале апреля 1944 года Евгений Доценко отправился в район Вербомон, где у него была назначена встреча с одной из групп советских партизан и несколько позже — с Жаном Колларом. Но по пути он натолкнулся на эсэсовскую засаду и, отстреливаясь, стал прикрывать отход своих товарищей. Фашисты ранили Доценко, схватили его, подвергли зверским пыткам и затем, размозжив голову отважного партизана прикладами, бросили труп на берегу реки Амблев…
В тот же день в перестрелке с немецким патрулем был убит и сам Жан Коллар.
А четырьмя с небольшим месяцами позже погиб и третий из моих лесных знакомцев — советский партизан Алексей Девяткин. Знали, что родом он из-под Куйбышева, что работал до войны трактористом. Потом первые июньские бои 1941 года. Ранение, плен, бельгийские шахты, побег, партизанский отряд… Алексей был прирожденным конспиратором. Появлялся и исчезал он наподобие призрака. Поэтому, как правило, именно ему поручали распространение антигитлеровских листовок и воззваний. Если уж Алексей Девяткин брался за дело, можно было не сомневаться в том, что листовки появятся на стенах больших домов… В небольшой городок Вил-лет Алексей приходил несколько раз. И так уж случилось, выследил его местный торговец Мишель Массу, который был агентом гестапо. За Девяткиным началась настоящая охота. В середине августа 1944 года три эсэсовца, переодетые крестьянами, набросились на Алексея, когда он расклеивал листовки на городской площади. Завязалась схватка. Один из гитлеровцев выпустил по Девяткину автоматную очередь. Смертельно раненного партизана эсэсовцы затащили в ближайшее кафе и начали зверски пытать… Алексей не сказал ничего. Ему выбили зубы, переломали все пальцы на руках, вырвали волосы. Но он молчал. Труп Девяткина заперли в кафе, хозяина увезли с собой. Спустя несколько часов в городок примчались партизаны, чтобы спасти товарища. Но было поздно… Партизана похоронили в лесу. А потом, после войны, гроб его перенесли в Виллет и похоронили на местном кладбище с воинскими почестями.
Иногда случаются в жизни странные события. Трое в лесу. Бельгиец и два русских. Общность целей борьбы и общность судеб. И так совпало, что в конце августа 1984 года попал я в небольшое селение Комблен-о-Понте, стоящее как раз на слиянии двух речушек — Урт и Амблев. И там услышал из уст супругов Жоржа и Леоны Амуар историю борьбы и гибели трех моих лесных знакомцев. В годы войны эти двое простых людей отдали свой дом партизанам. Здесь находили убежище бежавшие из гитлеровских лагерей русские, отсюда уходили они в горы. Здесь слушали голос Москвы, и отсюда он, размноженный в тысячах листовок, звучал в окрестных городах и селениях. Здесь Леона сшила красное знамя для партизанского полка Коллара, отсюда ее муж Жорж перевозил добытые для патриотов оружие, продовольствие, одежду. Здесь жил и работал Евгений Доценко, отсюда ушел он на последнюю встречу с партизанами, неподалеку от этого дома принял он неравный бой и погиб, прикрывая отход своих товарищей.
Я знаю, что после войны супруги Амуар перевезли останки Евгения Доценко из города Льежа и похоронили его на кладбище в Комблен-о-Понте. На народные деньги был поставлен партизану памятник у полотна железной дороги, там, где он принял свой последний бой…
Вам могут показаться странными, на первый взгляд, отклонения от основной темы. Но смысл того, что я рассказывал, не в необычайности встреч с героями Сопротивления — моим соотечественником и двумя русскими, а гораздо более важном и глубоком. Может быть, тогда впервые у меня, еще мальчишки, мелькнула мысль, вернее, вопрос о том, почему так бесстрашно отдают свои жизни советские партизаны за свободу другого народа. Ведь именно после встречи в Комблен-о-Понте записался я добровольцем в Королевские военно-воздушные силы Англии, чтобы внести свою частицу борьбы в разгром гитлеризма. Но так уж сложилась судьба, что пришлось сначала работать переводчиком, а затем вернуться в Бельгию, чтобы продолжить карьеру военного — сначала в одном, а затем в другом ведомстве… Конечно, тогда я еще ничего не знал о зверствах Сталина и его заплечных дел мастеров из особых отделов по отношению к своим солдатам, попавшим в плен к гитлеровцам. Советский Союз был идеалом свободы, а его граждане — братьями всех народов.
