Уже работая в бельгийской разведке, встретился я с моими «лесными братьями» еще раз — в объемистом досье о Сопротивлении, которое хранилось в архиве. Нет, там не было описания их подвигов. Просто сухие формуляры о датах рождения и гибели, о том, в каких отрядах числились и где воевали. И фотографии всех трех, тогда еще живых, среди множества других фотографий патриотов и партизан, которые спасали мою страну и мир от фашизма. И сегодня, обнажая голову перед памятью десятков миллионов погибших в прошедшей войне лучших сынов и дочерей России, я могу с чистой совестью сказать, что причисляю себя к бельгийцам, которые боролись за освобождение от черной нечисти и долгожданный мир. Я причисляю себя к тем бельгийцам, ибо ради памяти павших за правое дело я, в конце концов, ушел из лагеря натовских любителей военных авантюр. Во всяком случае, это обстоятельство сыграло не последнюю роль в повороте моей нелегкой судьбины…
А теперь, возвращаясь к основной теме повествования, должен заранее предупредить, что в моей карьере военного разведчика не было ни бешеных автомобильных гонок, ни стрельбы навскидку из двух пистолетов сразу, как это иногда показывают в детективных фильмах. Жизнь разведчика и сложнее, и проще, нежели хотят ее видеть некоторые сценаристы и авторы авантюрных романов. Так вот, я не был на дружеской ноге ни с Даллесом, ни с Геленом, ни с шефом английской МИ-6 сэром Диком Голдсмитом Уайтом, ни с их более поздними преемниками, хотя имел среди своих знакомых немало натовских разведчиков. О том, как союзники грызлись между собой и подсиживали друг друга, разговор еще впереди. И читателям, наверное, будет небезынтересно узнать и о методах подрывной работы натовских разведок, и о том, как они собирают секретные сведения, вербуют агентуру в Советском Союзе и в других сопредельных странах военные и прочие атташе, а также их ближайшие сотрудники. Об этом речь пойдет дальше…
Как я оказался в бельгийской разведке? Мне нередко задают этот вопрос. И каждый раз отвечаю на него предельно кратко: случайно. Действительно, случайно. Меня, конечно, как и всех людей в нежном возрасте, волновали умопомрачительные авантюры танцующей шпионки Маргарет Целле, больше известной под именем Мата Хари, чья трагическая судьба стала сюжетом многих книг и кинофильмов, немеркнущая слава английского археолога и разведчика сэра Томаса Эдварда Лоуренса, чей столь высоко ценившийся в Интеллид-женс сервис профессионализм в обеих областях до сих пор является непревзойденным образцом тайной работы в истории мирового шпионажа… Но тем не менее я никогда, даже во сне, не видел и не представлял себя в роли разведчика — профессии, столь заманчиво звучащей для романтически настроенных юношей и обывателей.
Впрочем, именно это обстоятельство, видимо, и сыграло решающую роль в выборе моей кандидатуры для работы в одном из отделов секретной службы Бельгии. Когда я стал «своим» в бельгийской разведке, один из сотрудников отдела, занимающегося подбором кадров, раскрыл мне за рюмкой аперитива секрет моей столь легкой проходимости в «святая святых». «Мон шер, — сказал он, — наши шефы всегда придерживались железного правила — не принимать на работу тех, кто или очень хотел, или, наоборот, не хотел переквалифицироваться в кадровых разведчиков и осесть в нашей конторе. Ты оказался золотой серединой, которая устраивала всех: не очень рвался к нам и не очень сопротивлялся, когда позвали. И поэтому ты здесь».
Что ж, может быть, оно и так. Но вернемся, как говорят французы, к нашим баранам. После приезда из Англии, где я служил в Королевских военно-воздушных силах, меня назначили в одно из подразделений министерства национальной обороны, занимавшееся подготовкой военных летчиков, которых Бельгия, в соответствии со своими обязательствами перед НАТО, должна была поставлять для военно-воздушных сил Атлантического союза. Американцы держали под контролем нашу службу. Мне довольно часто приходилось сталкиваться с заокеанскими инспекторами, чувствующими себя хозяевами положения. Я, как правило, докладывал им сводки о подготовке пилотов, которым предстояло затем отправиться в США на стажировку. Особенно нам досаждал один американский полковник из МААГа (консультативная группа по вопросам военной помощи), который наведывался к нам чаще других. Его терпеть не мог мой шеф. Едва завидев из окна вылезающую из автомашины нескладную фигуру полковника в ковбойской шляпе с широкими полями и с неизменной сигарой во рту, он бросал мне на ходу: «Беседуй с ним сам. А что касается меня, то меня нет», — и надолго исчезал из кабинета.
Прошло уже много лет, а я до сих пор помню презрительную ухмылку, изжеванную сигару в углу рта, скрипучий, как несмазанная дверь, и до удивления противный голос американского полковника, как будто наша последняя встреча состоялась вчера.
— Хелло, молодой человек! Мне нужен ваш шеф.
— Одну минуточку, посмотрю, на месте ли господин полковник.
Я уходил из приемной, топтался около двери пустого кабинета моего начальника, громко стучал в дверь и через несколько минут возвращался назад.
— Простите, но полковник вышел.
— Куда?
— Не могу знать.
— Это черт знает что! Вы работаете или развлекаетесь в борделе?
— Мы не были предупреждены о вашем визите.
— Я не обязан вас предупреждать. Надо сидеть на месте и заниматься делом!
Американец усаживался в кресло и клал ноги на мой стол. Говорят, что в капле воды можно увидеть море. Может быть. Но я твердо убежден, что нельзя по одному человеку судить о народе. Существует мнение, что все американцы кладут ноги на стол. Видимо, это не так. Ну, а если кладут, то, наверное, не в присутствии незнакомых людей и не в официальной обстановке. Ноги американского полковника на столе действовали на меня, как красная тряпка на быка. Приходилось всеми силами сдерживать неодолимое желание двинуть по его роже с раздвоенным подбородком. Но нужно было соблюдать субординацию.
— Может быть, я могу быть чем-нибудь полезен?
— Мне нужны сводки прохождения подготовки бельгийских курсантов.
— Они в вашем распоряжении.
— Да? Ну, тогда докладывайте.
Я делал подробный обзор тренировочных полетов и оценок теоретической подготовки наших ребят. Американец, сняв ноги со стола, что-то помечал в своем блокноте.
— Доложите вашему шефу, что я приеду завтра в это же время. Пусть ждет и никуда не выходит… Кстати, вы неплохо говорите по-английски, молодой человек, и могли бы работать в МААГе. Подумайте над моим предложением. Разумеется, получать вы будете значительно больше, чем в вашей паршивой конторе, черт побери! Гуд бай!
— Хорошо, я подумаю, господин полковник…
«Черта с два, — думал я про себя, смотря в спину удаляющемуся американскому инспектору, — ни в какой МААГ я не пойду ни за какие деньги. А вот за верность в моей работе шефу неплохо было бы дать мне надбавку в зарплате». Но просить надбавку не пришлось. Вскоре меня вызвал начальник секретариата министерства национальной обороны. «Завтра к трем часам дня, — сказал он, — вам надлежит явиться в отдел кадров министерства». «Зачем?» — спросил я вместо обычного «слушаюсь»… Начальник, ничего не ответив, пожал плечами, что могло означать и «ничего не знаю», и «не задавай дурацких вопросов».
