Что ж, может быть, и струсил. Всякое бывает… Но повторю еще раз: я всегда считал женщину совершенней мужчины и никогда не прощал никакого хамства и насилия по отношению к ней.
Глава 5. Не убивайте женщину…
Дети есть дети. Они разные и одинаковые. Разные потому, что отличаются цветом кожи, глаз и волос. Одинаковые потому, что первым словом, которое произнесут, будет слово «мама». Единственная и неповторимая, самая святая Женщина на земле. У россиян она навеки осталась в образе Рублевской Божьей Матери с младенцем на руках, у итальянцев застыла неразгаданной улыбкой Джоконды на полотне Леонардо да Винчи, у французов — в совершенно очаровательном «Материнстве» импрессиониста Ренуара…
Поэты посвящали ей самые вдохновенные строки, философы пытались проникнуть в тайны ее миропонимания, мастера кисти и скульптуры тщетно искали в красках, мраморе и бронзе всемирный эталон женской красоты. Искали и не находили. Не находили потому, что женщина тоже очень одинаковая и очень разная. Разная по цвету кожи, глаз и волос. Языку, обычаям и традициям. И удивительно одинаковая. Ибо всегда и везде, во всех уголках нашей измученной техническим прогрессом планеты она дарит человечеству новую жизнь.
«Женщины более мудры, чем мужчины, — утверждал английский философ Стефенс, — потому что они знают меньше, а понимают больше». Может быть, хотя мне лично по душе то, что написал о Женщине еще один гениальный англичанин — Вильям Шекспир в одном из своих сонетов:
Мы вянем быстро, так же, как растем.
Растем в потомках, в новом урожае,
Избыток сил в наследнике твоем
Считай своим, с годами остывая…
Вот мудрости и красоты закон.
А без него царили бы на свете
Безумье, старость до конца времен,
И мир исчез бы в шесть десятилетий…
Но существует на земле то, что страшнее увядания. Это войны. Они не щадят никого. Ни старость, ни женщин, ни детей. И нет врага войны более яростного, чем женщина, потому что она дарит жизнь. А войны были не такими уж редкими гостями человечества, особенно на нашем континенте. Один швейцарский ученый подсчитал, что за пять с половиной тысяч лет европейцы жили в мире менее трехсот. Из пятнадцати тысяч войн больших и малых, что вспыхивали на нашей планете, — более половины пришлось на Европу. Зайдите в любой исторический музей и всегда или почти всегда рядом с примитивной ступкой для размельчения зерен вы обязательно увидите боевую палицу, рядом с веретеном — лук и стрелы, рядом с плугом — длинноствольную пищаль, рядом с ткацким станком — скорострельный пулемет. Дым войны рассеивался над Европой ненадолго. В XII веке войны погубили 3,3 миллиона европейцев, в XIII — уже 5,4 миллиона, в XIX — 5,7 миллиона. Во время Первой мировой войны погибло около десяти миллионов человек. Вторая мировая война унесла более 50 миллионов человеческих жизней, а может быть и больше.
…Есть священное место у Кремлевской стены. К нему несут венки со всех уголков земного шара. Здесь — могила Неизвестного солдата, того, который олицетворяет собой более двадцати миллионов сыновей и дочерей нашего народа. Десять убитых россиян на одного убитого немца в Великой Отечественной… День Победы? Нет, это поистине, как поется в песне, «праздник со слезами на глазах»…
Война, любая война, всегда была связана с какой-либо личностью. И этой личностью, за редким исключением, был мужчина. Личность и История. Может быть, и с нами кто-то сыграл злую шутку? Не самый интеллектуально развитый «перестроечник» Горбачев — ныне любимец американских и иных недругов русского народа — всего лишь за год сумел развалить Великую Державу, которую после победного 1945 года и боялись, и уважали. А где же были вы, другие умники-политики, которые ведь не верили в то, что «процесс пошел», как любил выражаться не совсем грамотный лидер. Как же вы допустили, что пошел по миру великий народ, а на его территории появились никому не понятные карликовые государства со своими доморощенными президентами, наделенными неизмеримыми амбициями? И что же вы строите, господа демократы, где самым лихим действом стало повальное воровство, прикрытое ловкой демагогией? Куда вы идете и что строите, что оставляете вашему будущему, тем мальчишкам и девчонкам, у которых украли самые простые человеческие идеалы, если самой большой доблестью считается ныне набить любым способом кошелек и как можно скорее сесть за руль нового «мерседеса»…
А может быть, пришла пора вернуться к матриархату и дать всю власть женщинам, которые не станут, во всяком случае, убивать и воровать? Ведь правильно сказал английский философ, что «женщины более мудры, чем мужчины». И хочется верить, что придет время, когда исчезнут памятники «неизвестным солдатам» и вместо них земляне воздвигнут прекрасный монумент Женщине, символу постоянного обновления жизни, жизни на мирной нашей планете. Я в это верю и глубоко презираю тех представителей сильного пола, которые совершали или совершают любое насилие над женщиной. Именно за это деяние один из доблестных героев итальянского Сопротивления, коммунист, стал самой ничтожной личностью для меня, когда открылись некоторые подробности из его «боевой» жизни.
…Он сидел напротив меня в римском корпункте «Известий» и обливался горючими слезами. Выглядел беспомощным, с горестно опущенными плечами и осунувшимся, очень постаревшим за время, прошедшее с первой встречи, лицом. Этот почти легендарный человек, бравые фотографии которого обошли когда-то почти все газеты мира. Как же! Полковник итальянского Сопротивления Вальтер Аудизио, или «Валерио», — таково было его «номе ди батталья», а если проще, партизанская кличка, собственноручно расстрелял Бенито Муссолини, а заодно и его любовницу Кларетту Петаччи, которая оказалась рядом.
Поэтому и плакал бывший пожизненный сенатор-коммунист Вальтер Аудизио, заочно приговоренный к смертной казни прежними и новыми сторонниками убиенного дуче и вынужденный по сему случаю жить практически на нелегальном положении в своей родимой Италии, каждодневно ожидая или пули в затылок или ножа в бок…
— Нет, я не боюсь смерти, Леоне, — говорил, вытирая слезы, мой гость. — Но опять прокатилась газетная волна разных небылиц, в которых меня обвиняют в убийстве женщины, чья вина заключалась лишь в том, что она спала в одной постели с Муссолини… Мне уже не под силу это перенести. Я не мог убить женщину, понимаешь, женщину, клянусь тебе Богом, чертом, памятью своей матери и своей честью, наконец! Это была трагическая случайность, роковое совпадение обстоятельств.
— Но послушай, Вальтер, она все же была расстреляна. Может быть, не тобой, а другим сопротивленцем. Ведь вас же была целая группа исполнителей приговора. Кстати, ее имя упоминалось в приговоре, вынесенном самому Муссолини?
— В том то и дело, что нет. Но автоматную очередь она получила из моих рук. В последний раз рассказываю тебе, как все происходило, и эта версия — самая правдивая из всех, которые известны по сей день. А было это так… Мы нашли дуче вместе с Петаччи в крестьянском доме деревни Джулино ди Медзагра, неподалеку от швейцарской границы. Нам было известно, что представители американской и английской разведок получили строжайший приказ взять во что бы то ни стало Муссолини и сохранить ему жизнь. Этого нельзя было допустить. Луиджи Лонго (тогда заместитель командующего корпусом добровольцев освобождения, а затем Генсек «славной» итальянской компартии. — Л. К) категорически заявил мне: «Или ты расстреляешь Муссолини, или мы расстреляем тебя, Валерио». Приказ был абсолютно ясен для меня: Италия должна была сама, без посторонней помощи, перестать быть фашистским государством путем свершения акта высшего возмездия. Кстати, Лонго и подписал смертный приговор бывшему дуче…
