Хозяин виллы очень домашний и совсем не похожий на того, которого я привык видеть на парламентской трибуне, конгрессах, митингах и дипломатических раутах. Выслушав нудное повествование коммунистического старца о том, как он встречался с Владимиром Ильичем Лениным на IV конгрессе Коминтерна в Москве в 1922 году, как переживал горечь по-ражений интернациональных бригад в Испании, где находился под именем «товарища Галло», как боролся с фашизмом в родимой Италии и как, наконец, он обожает Советский Союз, я собрался с духом и задал мучивший меня вопрос:
— Компаньо Лонго, извините меня, пожалуйста, но то, что я спрошу, представляет для меня чисто личный интерес.
— Пожалуйста. Рад ответить на любые ваши вопросы.
— Скажите, вы лично отдавали приказ расстрелять вместе с Муссолини его любовницу Кларетту Петаччи?
Лонго как-то сразу напрягся, добродушная, отеческая улыбка моментально слетела с его лица.
— Почему вас интересует эта женщина?
— Потому что она — женщина. Мне рассказывал главный исполнитель приговора полковник Вальтер Аудизио, что именно вы дали ему устный приказ ликвидировать вместе с дуче его любовницу.
— Это абсолютная ложь! — голос президента ИКП сорвался на фальцет. — Я наоборот сделал выговор Аудизио и его группе за ту позорную вакханалию, которую они устроили с расстрелянными фашистами и особенно с Петаччи на площади Лорето в Милане…
Вакханалия была действительно позорной. Убив Муссолини и Петаччи, бравые ребята Вальтера Аудизио бросили их окровавленные трупы в кузов грузовика и помчались в городок Донго на берег озера, где зверски, повторяю, зверски, без суда и следствия перестреляли еще пятнадцать бывших фашистских руководителей примерно в том же стиле, как наши «славные чекисты» перешлепали несчастную семью Николая II. Нагруженный убиенными, грузовик понесся в Милан на площадь Лорето, где осатаневшие от крови «товарищи» повесили вверх ногами на железной перекладине свои жертвы, не пощадив труп Кларетты Петаччи в разодранной до бесстыдства одежде. И все это происходило под улюлюканье и громкие аплодисменты рехнувшейся от жажды мести толпы. Посмотрите на сохранившийся у меня снимок, сделанный американским фоторепортером (сами синьоры итальянцы ныне стыдятся этого фотодокумента). Ну не скоты ли те, кто устроил этот людоедский шабаш, на котором, оказывается, присутствовал и сам «герой» — полковник «Валерио»…
Ах, Вальтер, Вальтер, зачем же было врать? Или совесть действительно загнала твое сердце в угол, а потом не выдержало, сведя тебя в могилу от инфаркта миокарда? Открываю страницу 3151 двенадцатого тома «Истории Италии», выпущенной издательством «Фрателли Фаббри Эдитори». Там говорится о том, как в помощь Вальтеру Аудизио, вернее, в его распоряжение, прибыл некий ответственный партизан по кличке «Педро». Читаю: «В городке Донго полковник «Валерио» срочно приказал вызвать к себе «Педро» и сразу же сказал, что он прибыл сюда для того, чтобы расстрелять Муссолини и пятнадцать пойманных фашистских руководителей. «Педро» высказал несколько возражений против такой поспешности, заявив, что надо подождать еще дополнительных указаний от высшего командования комитета национального освобождения. «Здесь командую я», — резко заметил полковник Аудизио и стал читать список захваченных пленников, ставя крестик против тех фамилий людей, которые должны быть расстреляны. Такой же крестик «Валерио» поставил, вписав фамилию Кларетты Петаччи. «Ты хочешь расстрелять женщину?! Она же ни в чем не виновата!» — не выдержав, закричал «Педро». «Валерио» резко его оборвал: «Не я их приговариваю к смерти. Она уже была приговорена»… Муссолини и Петаччи высадили из автомобиля. «Давай, пошевеливайся, — заорал на пленников полковник. — Поставьте их рядом к воротам». Прозвучали две автоматные очереди. Первая очередь перерезала Петаччи, затем прошитый пулями упал Муссолини…».
Кларетта Петаччи — очень красивая женщина. О ней мне лично известно очень мало. На странице 51 второго тома «Истории шпионажа», изданной в Италии Географическим институтом Агостини, указывается: «В определенный момент ОВРА — итальянская секретная полиция — получила возможность быть в курсе любого шага или сокровенных мыслей Муссолини благодаря его любовнице Кларетте Петаччи, которая стала осведомителем заместителя министра внутренних дел страны Гуиди Буффарини. Впрочем, сама она была искренне уверена в том, что это спасает дуче от разных неприятностей и опасностей».
Что ж, и такое может быть. Но за это имел право набить морду Кларетте только сам Бенито…
Да, преступники должны нести наказание. Был же Нюрнбергский процесс, и самых главных нацистов повесили. Но среди них не было ни одной женщины. Женщину можно наказывать, но ее нельзя убивать и, тем более, глумиться над ее трупом. Бесчеловечно было сжигать Жанну Д’Арк, отрубать голову Марии Стюарт или вешать Зою Космодемьянскую… Женщина — носительница жизни на земле. Такое предназначение дал ей Господь Бог. Хорошая она или плохая, но она продол-жительница рода человеческого.
Конечно, жизнь не стоит на месте. Буквально на наших глазах меняется мир, становятся другими люди, трансформируются их взгляды на историю. За примерами не надо далеко ходить. Совсем, совсем недавно кто-то из оставшихся в живых «славных чекистов» города Екатеринбурга, самодовольный старый пердун, похвалялся перед пионерами «историческим» маузером, из которого он расстрелял «Николашку Кровавого» вместе с его женой и детьми. А сегодня? Сегодня последний российский Император и все члены его загубленной семьи причислены к лику святых великомучеников (на самом деле — страстотерпцев). Имена же палачей-чекистов окружены всенародным презрением, прокляты Православной Церковью и вряд ли стряхнут с себя пыль позора в грядущих веках, даже если их позорный подвиг будет просеян Временем через самое дырявое сито Истории.
Совсем, совсем недавно юные ленинцы, те, которые с восторгом внимали косноязычным речам «дяди с маузером», брали пример еще с одного выдающегося советского персонажа — «бессмертного пионера» Павлика Морозова. А ныне кто вспоминает без презрения этого сопливого стукача, предавшего отца своего?
А может быть, дело не во времени? Если бы тогда, в мае 1965 года, я был абсолютно уверен, что полковник «Валерио» отнюдь не случайно убил Кларетту Петаччи, которая к тому же не упоминалась даже в наскоро начирканном Луиджи Лонго приговоре, то я бы выгнал Аудизио из своего корпункта, несмотря ни на что. А сегодня, когда я знаю, что ты, Вальтер Аудизио, еще и плясал на трупах врагов на площади Лорето и вешал за ноги убиенную Кларетту Петаччи, я без омерзения не могу вспоминать твою «скорбную» рожу в корпункте. Нет, не герой ты Италии, а обыкновенный, тщеславный лжец. И трус к тому же.
Куда порядочнее бывшего полковника-коммуниста оказался бывший генерал-фашист, с которым мне тоже довелось встречаться в оные времена все в том же корпункте «Известий».
Глава 6. Генерал нашел солдата
Как начинался рабочий день у оперативного работника римской резидентуры, сидевшего под «крышей», или, более элегантно — под «прикрытием» — собственного корреспондента «Известий»? Как правило, весьма однообразно, за исключением редких выходных или более частых командировок в другие города. Подъем в шесть часов утра. Обязательная зарядка, к которой приучили в разведшколе, и холодный душ, чтобы очухаться. Разница между Москвой и Римом — два часа. Когда в Риме шесть утра, в Москве восемь, а в десять по-московски зазвонит телефон и нужно передать в родную газету что-нибудь стоящее, которое имеет шанс попасть на газетную полосу. Следовательно, за два имеющихся в распоряжении часа надобно выпить чашку кофе и что-нибудь проглотить для восстановления сил, сбегать в любимый газетный киоск, где хозяйничает мой друг, большой «поддавальщик» Ренато, которого я регулярно снабжаю отечественными поллитровками с сорокаградусной, взять у него приготовленную пачку свежих газет и журналов, все пересмотреть за письменным столом корпункта, настрочить что-нибудь завлекательное, продиктовать (тогда не было иных средств связи) все написанное известинской стенографистке, матерясь на итальянских телефонисток за неизменные провалы в связи (кстати, мои нецензурные «шедевры» слышали иногда и связистки на Центральном телеграфе, выражая моим девчонкам из газеты неизменное восхищение «богатством» великого русского языка у «итальянца» Леонида Колосова). А дальше повседневный кру-теж: встречи с агентурой, обработка информации, написание шифровок на основании полученных данных, а затем вечерние встречи — легальные и нелегальные. В общем, нелегкий хлеб у журналиста-двойника.
