Конечно, все люди смертны. По дороге с кладбища вспомнилось мне, как один не лишенный юмора петербургский книгоиздатель завещал высечь на своем памятнике не очень оригинальную, но весьма философскую мысль, облеченную в такую стихотворную форму:
Прохожий, бодрыми ногами,
И я бродил здесь меж гробами.
Читая надписи вокруг,
Как ты теперь мою читаешь,
Намек ты этот понимаешь?..
Все это верно. Только есть ли смысл в жизни генуэзской лоточницы, прожившей ее ради куска мрамора, который грядущие поколения сохранят или как один из экспонатов произведений незаурядного итальянского скульптора, или как анекдотический курьез? Человек обретает свою личность, свою индивидуальность — такую же неповторимую, как и отпечатки его пальцев, — лишь общаясь с другими людьми. И если он всю жизнь думал только о том, чтобы запечатлеть свою индивидуальность в мраморе или стихах, он и в жизни, и в смерти будет более одиноким, чем Робинзон Крузо, потому что герой Даниэля Дефо, который, кстати, сотрудничал с французской разведкой, никогда не терял надежды выбраться со своего необитаемого острова, вернуться в общество себе подобных и быть ему полезным…
Когда Федор Полетаев пошел навстречу смерти, он, конечно, не думал ни о памятнике, ни о золотых звездах. Что толкнуло советского сержанта на свершение высшего человеческого подвига на чужой ему апеннинской земле? В декрете Итальянской республики есть слова: «…пал смертью героя во имя идеалов свободы народов». Именно так. Эти идеалы всегда были неотделимы от русского характера. Русский характер… Несет он в себе до удивительности неиссякаемый запас патриотизма и интернационализма, особенно в острые и драматические моменты борьбы за свободу тех, кто поднимал высоко ее знамя в разные времена и эпохи. Патриотизм и интернационализм… Вроде бы, на первый взгляд, два сухих, наукообразных слова. Да, верно, когда их произносят слишком часто или не к случаю.
Но именно патриотизм и интернационализм привели передовых русских демократов под знамена Гарибальди, когда итальянцы в 1860 году поднялись на борьбу против австровенгерского владычества за объединение Италии. Рисорджи-менто — возрождение, обновление — так назвали этот период историки. Когда зародились эти удивительные узы истинно братской дружбы между русскими и итальянцами? Может быть, во времена Киевской Руси или позже, когда Петр I посылал россиян постигать ремесла, науки и искусства в итальянские города? Есть что-то общее в характере обоих народов, взаимодополняющее и взаимообогащающее. «И только что я поставил ногу на итальянскую землю, — писал А. И. Герцен, — меня обняла другая среда, живая, энергетическая, вливающая силу и здоровье. Я нравственно выздоровел… я обязан Италии обновлением веры в свои силы и в силы других, многие упования снова воскресли в душе…» Почему пробудились столь высокие чувства в душе великого русского революционного демократа? Потому что Италия находилась на пороге великого шага в борьбе за свое освобождение и воссоединение, потому что революционное брожение в гуще итальянского народа было сродни тем процессам, которые начали созревать в глубинках русского общества. Что же удивительного в том, что русские и итальянские революционеры подавали друг другу братскую руку помощи. «Бесконечная благодарность судьбе за то, что я попал в Италию в такую торжественную минуту ее жизни, наполненную тем изящным величием, которое присуще всему итальянскому, — дворцу и хижине, нарядной женщине и нищему в лохмотьях». Это — тоже слова А. И. Герцена.
История сохранила грядущим поколениям имена некоторых из тех русских, которые сражались и погибали на итальянской земле за дело свободы и независимости близкого по революционному духу народа. Имеются сведения о том, что в одном из многочисленных походов Гарибальди принимал участие Ф. П. Комиссаржевский, ставший потом известным актером. Знаменитый ученый, географ Л. И. Мечников был зачислен в штаб Гарибальди по его личному указанию, получил тяжелое увечье в одном из боев и на всю жизнь остался инвалидом. Русский офицер Н. П. Трубецкой, находясь в. Италии, обучал гарибальдийцев артиллерийскому делу. Писательница А. Н. Толиверова ухаживала за ранеными солдатами Гарибальди как сестра милосердия. Она стала близким другом итальянского полководца. Надо сказать, что русские женщины были не редкостью в войсках карбонариев. «В армии Гарибальди было немало русских, не только мужчин, но и женщин», — писал в свое время русский общественный деятель Н. В. Шелгунов, отмечая, что участие в освободительной борьбе Италии лучших представителей России скрепило узы братства и дружбы между русской и итальянской демократией, которые с новой силой проявились в жестокой схватке с фашизмом. История связала две эпохи, связала два поколения, ибо в основе ее была борьба за свободу. Не случайно же многие современные историки отмечают необычно тесную связь между Риссорджименто и Сопротивлением, которые, несмотря на разделяющую эти два периода сотню лет, несут в себе черты общего, черты глубоких истоков дружественных связей, издавна объединяющих русский и итальянский народы в особенно острые и драматические моменты истории.
«Русские умирают стоя…» Федор не бросал красивых слов на ветер. Когда пришел его час, он пожертвовал своей жизнью ради общей победы над нацизмом. Итальянский поэт Джованни Сербондини писал:
«Федор! Слышишь мое «Спасибо!»?
Я тебе благодарен, Федор,
Что ты выбрал нашу Италию.
Чтоб из вражьего плена уйти.
Я, конечно, знаю отлично,
Сколько встреченных на пути
Понимающей улыбкой,
Исподлобья брошенным взглядом
Указали опасность тебе.
Сколько раз усталый, голодный
Ты стучался в лесные избенки.
Сколько раз тарелкою супа
Итальянцы делились с тобой.
Федор! Нынче твоя годовщина!
Федор! Слышишь мое «Спасибо!»?
Вся Италия вместе со мною
Говорит Спасибо тебе».
Я исколесил немало итальянских дорог, побывал в больших и малых городах. И не так уж редко мелькал на перекрестке шоссе или сельском кладбище каменный обелиск с лаконичными надписями: «Партизан Саша», «Партизанка Таня»…
Их незабываемые подвиги, занесенные в золотые страницы итальянского Сопротивления, еще ждут своего исследователя. Нет, не только для Истории, но и для нынешнего поколения итальянцев, потому что вновь зашевелились на Апеннинах наследники дуче и иже с ними, пытающиеся опять посягнуть на демократические свободы, завоеванные в кровавых схватках с наци-фашизмом.
Вообще, жизнь полна парадоксов. Действительно, как мог я даже во сне увидеть бывшего генерала-фашиста, который помог найти имя советского солдата, боровшегося с итальянскими фашистами и ставшего Героем Италии. Еще более удивительная вещь случилась тогда, когда один из бывших боссов мафии передал в руки советской разведки подробные данные о готовившемся правыми в глубокой тайне государственном перевороте на Апеннинах.
Глава 7. Мафия оставляет следы
Многие десятилетия и даже века считалось, что мафия следов не оставляет. Находились только ее жертвы, а исполнителей приговоров жестокой и таинственной организации прикрывала «омерта» — круговая порука, — их имена оставались, как правило, неизвестными. Да и в самом слове «мафия», которому некоторые лингвисты приписывали арабские корни, звучит якобы некая неопределенность: «не было», «не существовало», «не появлялось»…
