Однако время «свободного творчества» кончилось, и в один из солнечных осенних дней я предстал пред строгими очами своего резидента. В конце трехчасовой беседы, в которой были поставлены передо мной ближайшие и далеко идущие задачи, мой шеф сказал:
— Есть еще одна проблема, над которой вам придется поработать. Это — итальянская мафия, самая законспирированная и мощная организация в этой стране. Ее люди внедрены в окружение президента, в правительственные, политические и общественные организации. В руках сего тайного клана весь подпольный бизнес, начиная с наркотиков и кончая тайными борделями. Нам нужны люди оттуда, ибо они оказывают влияние не только на внутреннюю политику, но иногда определяют и внешнеполитический курс государства, включая даже и Ватикан. А это так важно в нынешней ситуаций…
— А как проникнуть в эту организацию? Может быть, есть агенты, которые располагают соответствующими связями?
Резидент посмотрел на меня, как удав на кролика, в голосе его появился металл.
— Если бы, Леонид Сергеевич, у нас что-нибудь было, я не стал бы тратить время на наш разговор о мафии… Попробуйте поискать. Под вашей журналистской «крышей» это сделать легче, чем под любой другой.
Шеф словно в воду глядел… Мой добрый, мой незабвенный друг Феличе Киланти, талантливейший писатель и журналист, чьи изящные новеллы я пристраивал в «Известиях» и «Неделе»… Нет, он не стал агентом. В этом просто не было необходимости. Существует такое понятие в разведке — доверительная связь… Мы во всем доверяли друг другу. И если Феличе узнавал, что через три дня разразится правительственный кризис, об этом тут же узнавал и я. Киланти очень любил мой корпункт. И потому, что был одинок и относился ко мне как к «младшему брату», и потому, что у меня в холодильнике всегда стояла бутылка «Столичной», которую старый журналист предпочитал почему-то всем остальным многонациональным алкогольным шедеврам. А если к тому же оказывалась баночка черной икры, то радости не было предела… Но в тот памятный вечер Феличе был чем-то озабочен.
— В чем дело, дружище? Почему ты такой встревоженный?
— Да странно все это…
— Что «это»?
— Понимаешь, сижу вчера один в своей холостяцкой квартире, не то чтобы очень трезвый, но и не пьяный. Ведь у меня дверь никогда не запирается, а тут, как назло, ни одной живой души. И вдруг звонок. Радостно ору: «Входи, дорогой друг, у меня не заперто». Заходят трое синьоров, вроде бы сицилианцы. Один довольно стар и весьма элегантен, двое — молодые с усами, смахивают зело на гангстеров. Приглашаю садиться. Двое молодцов остаются на ногах, старичок устраивается в кресле. «Никола Джентиле, — представляется он, — кровный брат Аль Капоне. Я сейчас на пенсии и собираюсь написать книгу о мафии, серьезную, честную книгу о нашем «почтенном обществе» и ее достойных людях, которых нынешние щелкоперы представляют чуть ли не карманными воришками». — «Пишите, — говорю я как можно вежливее, — кто же вам мешает…» — «Мне никто не может помешать, — сделав многозначительную паузу, отвечает гость. — Но писать книгу будете вы, а я — рассказывать. Вы получите весь гонорар за книгу и еще двойной от меня лично. Почему я выбрал именно вас? Отвечаю: мы читали ваши публикации о мафии. Они легковесны, но у вас хороший стиль. Решайтесь. Я зайду за ответом через три дня в это же время». — «А если я откажусь?» — спрашиваю, мгновенно отрезвев. «Не советую», — тихо говорит старичок, и все трое уходят…
— Ну и что же ты решил?
— Что? Думаю пока…
— Если надумаешь, то возьми меня с собой на первое интервью, а?
— Хорошо, Леонида, если удастся, то возьму и тебя, обязательно возьму…
Я с огромным нетерпением ожидал дальнейшего развития событий. И вот примерно через две недели ранним утром в корпункте раздался телефонный звонок. «Чао, Леонида, — прохрипел в трубку Феличе, — старик ждет нас на своей вилле под Палермо. Билеты на самолет у меня. Вылетаем завтра утром».
Я не буду описывать, как мы летели, как нас встретили на аэродроме, как принимали на вилле, какая была морская охота на зубатку и какой вкус был у «дзуппа ди пеше» — вкуснейшего рыбного супа. Когда дело дошло до дела, я спросил у коммендаторе Джентиле (так называют очень богатых и уважаемых людей на Сицилии):
— Коммендаторе, я смогу опубликовать мое с вами интервью?
— Конечно, сын мой.
— А если я напишу о мафии так, что вам не понравится?
— Эго дело моей совести, фильо мио (сын мой. — Л. К)
— А «лупара» мне не грозит в этом случае?
— Конечно, нет, сын мой. Ибо, как бы ты ни написал о мафии в своей газете, это будет нам хорошей рекламой. Ведь о нас так мало знают в России…
Слово «джентиле» переводится как «вежливый». Ничего не скажешь, Никола Джентиле был вежливым человеком, а в облике его не было ничего злодейского. Этакий аккуратный старичок-пенсионер со слезящимися глазами. Правда, как по секрету сообщил мне Киланти, на совести «пенсионера» с десяток убийств. Но о них Джентиле предпочел не вспоминать. По его словам, он «всегда соблюдал законы, справедливость и честь». Конечно, эти категории старый ас мафии рассматривал несколько специфически…
Вот он и поведал мне о том, какова организационная структура мафии. Ее первичная ячейка — «десятка», во главе которой стоит полновластный хозяин — «капо».
Десятки объединены в более крупные сообщества. Их называют в Сицилии по-разному, но чаще всего именуют «семьей». Глава семьи командует мафией селения, города, провинции. На случай своего отсутствия, болезни или отсидки в тюрьме он самолично назначает своего заместителя из высоких и почтенных братьев. Руководители десяток, входящих в семью, занимают посты «советников». Олимп власти возглавляет «капо дей капи», или «король» — неограниченный диктатор. Руководитель десятки выбирается тайным голосованием. Главу семьи избирают «капи», а короля — главы семей и их заместители.
— Да, сын мой, мафия — это семья. Большая семья со своими традициями и понятиями о долге, справедливости и чести. Расскажу тебе один случай, который произошел еще в конце двадцатых годов, когда я работал в Америке с самим Аль Капоне. Его называли «королем Чикаго». И не зря, потому что это был настоящий джентльмен, уважавший законы нашего дела, никогда не подводивший своих братьев, но и не прощавший им предательства. Когда один из них стал осведомителем полиции и, разоблаченный нами, бежал за границу, Аль Капоне поклялся найти его и нашел. Я участвовал в этой операции. Мы отыскали предателя в Европе, когда он собирался отбыть из Парижа в вагоне международного экспресса. У нас тоже оказались билеты в тот вагон. Не случайно, конечно. Мой шеф взял все на себя. Ночью он вошел в купе отступника, около часа беседовал с ним, пытаясь выяснить и понять причины его поступка, а потом перерезал ему горло… Жестоко? Нет, сын мой, такова жизнь в нашей семье. Кстати, никто из высшей иерархии мафии не умер спокойно в своей постели, во всяком случае, за тридцатилетний период между Первой и Второй мировыми войнами. Все «короли» погибли от рук киллеров, ибо не умели достойно нести бремя предоставленной им высшей власти. Свирепый Тото д’Акуила еще до Первой мировой войны погиб от руки Массария, который занял место «короля». Но и Массария перестарался в одной из операций по продаже контрабандного виски и был убит Аль Капоне, моим шефом… Да, сын мой, мафия родилась не сегодня и не завтра умрет. Потому что у нее везде корни и она никому ничего не прощает. Однако я немного утомился и поэтому пожелаю удачи в твоей журналистской деятельности…
