Советоваться было не с кем. Мне помогли элегантно избежать приема у «кровавого диктатора Франко». Я не откликнулся на предложение Отто Скорцени, хотя очень хотелось его повидать, и оказался в кабинете монсеньора Хавиера Айеста…
Прервусь ненадолго. У меня было много встреч в Испании. Но далее я буду излагать все в телеграфном стиле и только то, что имело прямое отношение к заданию товарища Пономарева.
Итак, Хавиер Айеста, молодой, между 30–35 годами, человек в черном костюме и ослепительной белой рубашке с ярким галстуком. Говорит на чистейшем итальянском языке. Беседа длится около двух часов. Резюме: «Опус деи» — сугубо религиозная организация, не имеющая отношения к политической борьбе. Но сейчас критическая ситуация, вызванная ослаблением власти каудильо. Поэтому католики примут все меры, чтобы сохранить гражданский мир. Кстати, если к власти в Испании придут коммунисты, «Опус деи» постарается наладить эффективные контакты и с ними». Последнюю мысль монсеньор повторил мне несколько раз во время беседы.
…Встреча с генеральным директором управления торговой политики министерства торговли Мигелем Сантамария. Резюме: «Для испанской внешней политики характерны четыре главных направления: Соединенные Штаты, проблемы Средиземного моря, «общий рынок» и отношения с социалистическими странами. Испанский торговый баланс хронически пассивен. Основная часть дефицита ложится на США и страны «общего рынка». США ведут протекционистскую политику по отношению к испанским товарам. Нужны рынки сбыта, а СССР и Испания совсем забыли друг друга».
…Заместитель комиссара по планированию Габриэль Соле Вильялонга, который пригласил меня на неофициальный завтрак, сказал: «Нам удалось устранить разруху, в которой оказалась страна после гражданской войны за счет выполнения двух четырехлетних планов. Откуда капиталовложения? Нет, не от дяди. Наше движение вперед основывалось на самофинансировании и определенной политике, которую проводил Национальный институт промышленности. Что за политика? Поиск партнеров и рынков сбыта. Неужели в Советском Союзе не понимают, что Пиренеи сегодня — это уже не горы, и их легко преодолеть не только альпинистам, но и дипломатам? Многие говорят, что наладить отношения нам мешает режим.
Но эти понятия не стоят на месте. Они меняются, сближаются, или, если хотите, сближаясь, меняются».
Политический обозреватель барселонской газеты «Вангуардия эспаньола» Дель Арко на мой вопрос, в чем заключаются нынешние трудности, ответил: «Дело в том, что в какой-то момент Время остановилось для Испании… Потом оно побежит, обязательно побежит, ибо Время — отец чудес. Это придумал не я, а француз Пьер Корнель, великий француз, который хорошо знал, что такое Время и романтика. Именно поэтому мы любим Дон-Кихота и его верного слугу Санчо Панса. Мы все немного донкихоты и в нас есть что-то от Санчо Пансы. Но вам следовало бы обратить внимание на современных донкихотов. Они перестали воевать с ветряными мельницами».
После более чем трехнедельного пребывания я улетал, набитый по горло информацией, из Испании. А она проплывала под крылом самолета, освещенная желтым цветом солнца, разрисованная желтой палитрой наступающей зимы. Мне вообще показалось, что испанцы неравнодушны к желтому цвету. Он — в неоновых фонарях городов, в одежде их обитателей и в стихах замечательного поэта Гарсиа Лорки:
На желтой башне
Колокол звенит.
На желтом ветре Звон
Плывет в зенит.
Над желтой башней
Тает звон.
Из пыли Бриз мастерит
Серебряные кили.
«Молодец, — прокомментировал мой краткий рассказ о поездке Лев Николаевич. — Молодец, что не пошел на прием к Франко. Это был бы скандал. А вот в отношении Скорцени — это ты дал маху. Прошляпить такую сенсацию!»
Главный сразу же по прибытии засадил меня за составление памятной записки для ЦК. Копия ее сохранилась у меня до сих пор. «В Испании, — начиналась она, — все более настойчиво пробивает себе дорогу идея о развитии торговых и об установлении дипломатических отношений с Советским Союзом. Эти пожелания высказываются открыто не только деловыми и коммерческими кругами, непосредственно заинтересованными, в советском рынке, но и некоторыми крупными чиновниками, входящими в нынешнее правительство, не говоря уже о министре иностранных дел Испании Лопесе Браво, которого считают инициатором «диалога с Востоком»…»
Главного редактора «Известий» похвалили в ЦК КПСС. Еще больше отблагодарил он меня. Во-первых, в экстренном порядке были опубликованы в «Известиях» три моих обширных очерка «Встречи с Испанией», которые широко перепечатали за Пиренеями в разных газетах и снабдили добрыми комментариями. Во-вторых, Лев Николаевич нашел «третий путь». Однажды он вызвал меня в кабинет.
— Ты действительно хочешь стать «чистым» журналистом?
— Да. Но из этой затеи ничего не выйдет, Лев Николаевич.
— Тогда слушай.
Он снял трубку «кремлевки» и набрал какой-то четырехзначный номер. «Юрий Владимирович, здравствуй. Ты помнишь, я тебе говорил о Колосове? Так отдашь мне его? А то ведь погубите талантливого журналиста… Что? Конечно, конечно, поможем с кадрами. Спасибо, до встречи».
Мой главный был очень хорошим другом председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова… Через неделю меня уволили в запас «по состоянию здоровья». Так я ушел из внешней разведки без наручников и не в белых тапочках. Нет, не жалею. Но с благодарностью вспоминаю годы, проведенные в рискованной работе. Все-таки я авантюрист. Наверное… Прошло ли все для меня бесследно? Не совсем…
В 1970 году Лев Николаевич вновь направил меня собственным корреспондентом «Известий» в Италию. Но встреча с любимой страной длилась недолго, хотя работа «чистым» журналистом показалась мне немного пресноватой. В семьдесят втором году в Англии сбежал бывший советский разведчик, предатель Олег Адольфович Лялин, с которым я имел несчастье учиться в 101-ой разведывательной школе. Собственного корреспондента «Известий» Леонида Колосова КГБ, естественно, срочно отзывает из Италии под предлогом, конечно же, его «личной безопасности». Но главный редактор Толкунов не бросает меня в беде. По возвращении в Москву назначили меня сначала специальным корреспондентом иностранного отдела «Известий», затем редактором отдела международной жизни воскресного приложения газеты «Неделя» и, наконец, даже заместителем главного редактора еженедельника. Дела шли неплохо, но выезд за рубеж, даже в социалистические страны, был наглухо закрыт. Особенно усердствовали по обеспечению моей безопасности двое коллег по бывшему Первому главному управлению КГБ. Они еще бродят по грешной земле, два пенсионера от разведки. Почему они мне так пакостили? Ей-Богу, не знаю. Из прирожденной подлости или от зависти, кто скажет?
И опять помог незабвенный Юрий Владимирович Андропов. Написал ему опальный подполковник отчаянное письмо, и повелел тогдашний председатель КГБ во всем разобраться. И разобрались. Сначала открыли ворота для служебных командировок в социалистические страны, потом в капиталистические. А в 1984 году уехал ваш покорный слуга «чистым» собственным корреспондентом «Известий» в Югославию почти на целых пять лет.
