Глава 14. Трагедия «Красной капеллы»
За три десятка лет, которые я проработал в «Известиях», лучше всех из главных редакторов газеты относился ко мне Лев Николаевич Толкунов. Может быть, сочувствовал моей «двойной» жизни, а возможно, считал, что как журналист я выгляжу более перспективно, чем как разведчик. Но тем не менее самые двусмысленные задания с неопределенным исходом он поручал все же мне. Так случилось и в тот раз, когда помощник главного, мой хороший приятель Николай Иванов попросил меня по внутреннему телефону срочно предстать перед начальственными очами.
— В чем дело, Коля? — спросил я, оказавшись в приемной на шестом этаже еще старого здания «Известий».
— А черт его знает, Ленька, — отвечал Иванов. — Но настроение у шефа мрачное.
Лев Николаевич действительно выглядел необычно встревоженным. Поздоровавшись, он прошел несколько раз вдоль длинного стола, за которым обычно восседали члены редколлегии газеты, а затем присел на краешек одного из стульев.
— Вам никогда не приходилось слышать о разведгруппе под названием «Красная капелла»?
— Да вроде нет.
— Вот и мне не приходилось. Понимаешь, в самом начале войны действовала в Берлине некая «Красная капелла», так ее окрестили гитлеровцы. То ли ее создала наша секретная служба, то ли она родилась сама по себе, ей-Богу, не знаю. Группа провалилась в конце 1942 года, и все ее участники или почти все были казнены по личному приказу Гитлера. А теперь вот товарищ Ульбрихт обратился лично к товарищу Брежневу с просьбой наградить некоторых героев-антифашистов из «Капеллы» советскими орденами. Уже готовится соответствующий указ. А вот нам повелели подготовить и опубликовать об этих пока неизвестных героях статью… или две. Так что вам перо в руки, так сказать, в плане второй профессии…
— Спасибо, Лев Николаевич, за доверие. Перо у меня есть. А вот где взять исходные материалы?
Главный сел за свой необъятный письменный стол и что-то нацарапал на листочке из отрывного блокнота.
— Здесь телефон одного учреждения. Позвоните срочно, назовите свою фамилию и вам подробно объяснят, что к чему. Желаю успеха. И самое главное — обязательно постарайтесь вернуться в родную редакцию…
Лев Николаевич довольно ехидно улыбнулся и похлопал меня по плечу…
Номер телефона, начертанный на листочке, начинался с цифр 224… Короче говоря, в тот же день имярек очутился в Комитете государственной безопасности на Дзержинской площади. Встретивший в вестибюле вежливый чекист, после тщательной проверки моего редакционного удостоверения, провел в тесный кабинет, усадил за письменный стол, на котором лежала солидная стопка папок.
— Здесь вы найдете все, касающееся деятельности разведывательной группы немецких антифашистов: копии последних документов, их перевод на русский язык и соответствующие фотографии. Отберите все нужное для вашей работы. А вот вам подробный перечень вопросов, которые вы должны осветить в вашем материале. Учтите, что в нем не должно упоминаться имя Леопольда Треппера, который якобы руководил «Красной капеллой». Это во-первых. Во-вторых, не должно быть никакого намека на то, что «Красная капелла» была создана в Германии нашим ведомством. Перед публикацией вашу статью, естественно, покажете нам.
Лев Николаевич расщедрился. «Известия» напечатали целых три очерка под названием «Бессмертие павших». В центральных газетах было помещено сообщение о награждении советскими орденами «Группы немецких граждан за активное участие в борьбе против фашизма, помощь Советскому Союзу в период Великой Отечественной войны и проявленные при этом мужество, инициативу и стойкость».
Так кто же они были, эти немецкие граждане, герои-антифашисты? Попытаюсь рассказать о них не по тем газетным статьям, которые написал в 1969 году под контролем товарищей с Лубянки, а используя уже без ограничений заготовки и документы, которые два с лишним десятка лет назад остались, так сказать, за бортом. Итак, начинаю свой рассказ о том, как сражались и как погибли антифашисты берлинского подполья, во главе которых стояли офицер разведотдела штаба геринговского Люфтваффе Харро Шульце-Бойзен и советник гитлеровского министерства экономики Арвид Харнак. И какую роль играл во всей этой истории «большой шеф» Леопольд Треппер, агент Главного разведывательного управления Красной армии, имя которого до самого последнего времени находилось под строжайшим запретом для всей советской печати.
…29 декабря 1942 года. Ледяной ветер пляшет на берлинских улицах. Если бы не война, жители столицы справляли бы Рождество по всем традиционным канонам. Да и погода соответствующая: глубокий снег в парках, затянувшиеся льдом озера и прозрачное, как стекло, без единого облачка голубое небо. Но кончается четвертый год войны, и все более очевидными становятся казавшиеся случайными симптомы приближающейся катастрофы…
Сводки генерального штаба фюрера продолжают еще кричать о молниеносных и грандиозных победах, но почтовые ящики тысяч немецких домов каждодневно наполняются желтыми извещениями высшего командования вермахта, в которых содержатся сообщения о погибших на Восточном фронте… Самолеты союзников каждую ночь бомбят германские города. В самый разгар зимы ощущается нехватка топлива и продовольствия. Столица Третьего рейха зажата мертвой хваткой холодов. На льду озера Ванзее никто не катается на коньках, не видно лыжников в пригородных лесах, с Унтер-ден-Линден уже давно исчезли парочки влюбленных…
Пожилая женщина, изящная, с аристократическими чертами лица, пересаживаясь из трамвая в трамвай, объезжает городские тюрьмы: из Плетцензее в Моабит, затем в Центральную тюрьму гестапо на Принц-Альбрехтштрассе… Повсюду она обращается к тюремщикам с одной и той же просьбой: передать пакет с рождественскими подарками ее сыну, лейтенанту Люфтваффе Харро Шульце-Бойзену. Но везде холодный отказ. Измученная мать попадает наконец в здание верховного суда рейха и умоляет о встрече с прокурором Манфредом Редером, одним из самых близких к фюреру стражей «нового порядка». После нескольких часов томительного ожидания Редер приглашает ее в кабинет и, не давая женщине даже приблизиться к письменному столу, цинично бросает: «Ваш сын был казнен вчера по приказу фюрера. Так что гостинцы ему вроде бы ни к чему…»
Харро Шульце-Бойзен был повешен за двенадцать часов до этого разговора в тюрьме Плетцензее, а его жена Либертас гильотирована несколькими минутами позже. С ними и после них взошли на виселицу или были обезглавлены многие подпольщики. Казнь завершила беспрецедентный по своей быстроте и секретности судебный процесс над членами «Красной капеллы», антифашистской группы Сопротивления, действовавшей в Берлине. Дело «Красной капеллы» даже после гибели значительной части участников организации оставалось государственной тайной. Гестапо пригрозило родственникам казненных смертной карой, если они сообщат кому-нибудь о трагической гибели своих близких. Гитлер и его окружение были страшно перепуганы. Действительно, впервые открытое сопротивление нацизму проявилось вне традиционных схем. Кое-кто попытался, причем не без успеха, подорвать рейх изнутри… Врагами стали не молодые анархисты и не генералы, озабоченные тем, чтобы вместе с проигрышем войны не проиграть и свою воинскую честь. Враги на этот раз представляли собой организацию борцов, глубоко убежденных в том, что только военное поражение в состоянии окончательно похоронить нацизм и его фюрера. Это убеждение стало основой их деятельности, помогло проникнуть в секретные и важные организации Третьего рейха…
