Так что, когда эльфы подошли к переправе через широкую Ампладу, на другой стороне их встречали выстроенные в боевые порядки Радогонские легионы. И это был далеко не почетный караул, встречавший героев последней войны. Но эльфы были гордые, в воинском искусстве умелые, а в магии сильные, поэтому мириться с беспределом императора не стали и атаковали радогонцев.
Война была скоротечной, но кровавой. И в принципе не принесла пользы ни тем, ни другим. Высшие эльфы поняли, что еще пара сражений и от их расы останутся только упоминания в летописях, а возликовавший и объявивший о великой победе император Радогона вдруг понял, что людей, чтобы заселить бывший эльфийский анклав, у него просто нет. И не будет ближайшую сотню лет. Бабы просто не успеют нарожать столько детей. Даже если будут трудиться не щадя живота своего, в прямом смысле этого слова.
Получившие по соплям эльфы, было, двинулись в Семиградье, но там им довольно прозрачно намекнули, мол, общежитие уже занято и расширение жилых площадей в ближайшее будущее не предвидится. Клановый народ был суровый, поэтому остатки расы ушли на север к хуманам. А потом так же быстро от хуманов сбежали – слишком не гостеприимными были для мерзлявых эльфов суровые северные земли.
В общем, их собственный длинноухий «Моисей» водил свою паству по Абидалии, численность которой катастрофически падала, пусть и не сорок лет, но где-то около того. Пока однажды не привел их на берег Мадгарского моря. Терять им было уже нечего, поэтому они с яростью и остервенением взяли с наскока пиратскую базу, истребили расслаблявшихся тут после работы флибустьеров и основали на этом месте город Мидраса, которому в будущем суждено было стать столицей Матриархата Вальтар.
Но, как говорится, беда не приходит одна. Устроившись на новом месте, эльфы вдруг осознали, что мужское население их расы стремительно тает. Многоженство было в обиходе давно, еще со времен Войны Тщеславия, но и оно не смогло изменить ситуацию. Мужчины трудились в поте лица, но в семьях на сотню девочек рождался один мальчик и тот болезный. И с годами эта ситуация только усугублялась. А вскоре и вовсе стали появляться на свет исключительно длинноухие девчонки.
Точку во всем этом безобразии поставил мор, который выкосил остатки мужчин, явив миру через сотню лет новую расу Абидалии – фурий.
Фурийки уже не были такими утонченными и изнеженными, как их предки, хотя общие внешние черты с высшими эльфами, конечно, сохранили. Пока боролись за выживание, они многое растеряли, в том числе гордыню и спесь. Но и приобрели не мало. Выживает, как правило, сильнейший, поэтому в результате многолетней войны выковалась совершенно удивительная раса: сильная, но не кидающаяся на всех, словно цепной пес. Отрекшаяся от высокомерия, но знающая себе цену. У фурий был самый большой процент одаренных на тысячу рожденных. Все они без исключения были воинами, и все без исключения были женщинами – прекрасными, красивыми, роскошными, милыми – и еще тысячу подобных эпитетов, женщинами.
Именно такие стояли сейчас напротив отряда Матвея, положив ладони на рукояти изогнутых мечей, похожих на персидские сабли шамшир.
– Капрал городской стражи Лысых Холмов Алера Тиция, – неожиданно для Матвея прижала она в приветствии два пальца (указательный и средний) к виску. Но не так, как это было принято у гусар и тех же поляков, а так словно на секунду задумалась, под более острым углом к голове. – Что привело вас в наше захолустье?
«А что, – подумал парень. – Нормальное воинское приветствие. Всяко уж лучше вздернутой в нацистском «хайле» рука. Кстати, не забыть, что «вы» здесь применяется очень редко и то среди высшего обчества. И сейчас обращаясь на «вы», она имеет в виду всех нас, а не только мое Лордство. Мля, вроде сейчас спокойный, а понос из плоских шуток не прекращается. Наверное, это перешло в хроническую стадию».
– Каракал Хант, – кивнул Матвей, попутно отметив для себя, как сзади со стороны его бойцов пыхнуло удивлением и любопытством.
Ему тоже пришлось представляться двойным именем, иначе его не так бы поняли. Одно имя использовали только в узком семейном кругу или среди близких друзей. Ну, и мелкая гопота и бандитня. Вроде того что: «Пузырь, семки е? Нет? А если найду?»
– Ну, почему же захолустье? Довольно милый городок, – ответил Матвей, очистив голову от посторонних мыслей.
– И все же?
– Надеюсь найти в вашем городе регистрационную контору и оформить патент наемного отряда.
– Два странных модификанта и огр-смесок – не раб, – размышляла вслух капрал. – Довольно странная компания – не находишь?
– Капрал, – необоснованная подозрительность начала потихоньку раздражать Матвея. Буквально за последние пару минут через ворота прошли в обе стороны несколько десятков разумных пяти разных рас. – Мы нарушили какие-то правила?
– Пока нет, – улыбнулась она. – Но мы ведь только начали разбираться.
«Едрит мадрид, – догадка пришла в голову Матвея как-то внезапно. – Неужели и здесь оборотни в погонах есть? Но ведь другие вон заходят, как к себе домой. Ничего не понимаю. Или это проверка на слабо? Эх, девоньки, как же вы не вовремя со всей этой мутотой. Учтите, на Земле я полиционерам ни разу не платил. А на слабо меня вообще взять трудно. Атрофировался тот участок мозга, что за боязнь бабайки отвечал».
– Вон, какой мешок за плечами у смеска, – меж тем продолжала распинаться капрал, а Матвей в это время шарил по округе взглядом. – В нем не только нужные вещи можно носить, но и запрещенные товары, например пыльцу паучьего цветка. А за нее, кстати, у нас сразу на кол сажают, без разговоров и опросов видаков. И неважно, кто ты – продавец, покупатель или просто курьер. Точно что-то несете запрещенное, – увидев, как озирается Каракал, уверенно заявила она. – Вон как головой крутишь – гляди отлетит.
«Должен, должен быть у этого спектакля зритель или, скорее всего режиссер, – Матвей самым краешком сознания погрузился в «кенсамо». Лишь для того, чтобы сосредоточиться. – Как там говорят разносчики дерьмократии? БИНГО!!!»
Направленный взгляд и пристальное внимание к себе и своим бойцам Каракал почувствовал сразу же. А почувствовав, повернулся в сторону небольшого питейного заведения, которое находилось прямо через дорогу от городских ворот. На открытой веранде, попивая что-то прохладное, сидели две серьезные тетки и смотрели за представлением. Возможно, и режиссерами они были.
Языку жестов Матвей начал учить личный состав еще в горах. И даже пробовал с Иргиз общаться мыслеречью. И если с последним даже подвижек не было, то основные жесты выучили довольно хорошо. Поэтому, когда он за своей спиной оттопырил указательный палец, а потом сжал кулак, бойцы поняли командира моментально.
Повернувшись в сторону кабака и улыбнувшись своей самой радушной улыбкой, Каракал приоткрыл краник «райву» и стал мало-мало давить на окружающих.
В свое время Иргиз, в очередной раз ощутив на себе действие «ауры ужаса», сказала, что к этому привыкнуть невозможно. Каждый раз, по ее словам, едва только давление превышает какую-то определенную черту, ей хочется заплакать, упасть на колени, а потом и на живот и, как какая-то ящерица, ползти к Матвею, чтобы выпрашивать прощение. Неважно за что, лишь бы простил и отключил свою проклятую всеми демонами инферно «райву». Но она была права лишь частично: люди, а в данном случае разумные, такие твари, что привыкают ко всему. Привыкли и его бойцы. Поэтому когда Утес с суккубой только начали ощущать легкий дискомфорт, капрал, ее подчиненные, прохожие в воротах, посетители кабака, все, кто находился сейчас в радиусе тридцати метров, почувствовали прикосновение к своей душе липких лапок страха.
