– Надо вытащить девчонку из монастыря. Пусть милуются, коли принц так уж сохнет по ней. А чтобы не ломать голову над тем, что у них там происходит, придется эту Хлою
[12] поселить во дворце. Так они будут всегда перед глазами. А любопытным следует указать на нее, как на дочь какого-нибудь германского графа или, если уж такого не отыщется, племянницу папы римского. Кто станет докапываться, так ли это?
– Возможно, вы оба правы и именно так и надлежит поступить… Но ведь она в монастыре! Она невеста Христова, черт возьми! Как ее вытащить оттуда? Даже мне, королю, это не под силу. Лишь епископ властен в этом, но просить его я не стану.
– Однако сколь ненасытен Христос, – усмехнулся Можер, переглянувшись с герцогом Бургундским. – Не слишком ли много невест для его гарема? Сдается мне, он и не заметит, что их стало на одну меньше.
– Что ты предлагаешь, Можер? Уж не хочешь ли пойти к епископу?
– Мне? К нему на поклон? – нормандец захохотал. – Пожалуй, я и сходил бы к нему во дворец, но с иной целью: ударом кулака вогнать ему голову в желудок вместе с митрой.
– Не сомневаюсь, что тебе это удалось бы, – невесело усмехнулся король, – но тогда нас обоих папа отлучил бы от Церкви: тебя за убийство, меня за то, что покровительствовал убийце.
– Никто и не догадался бы, случись это во дворце, когда мы с герцогом Бургундским увидели его из коридора. Причину скоропостижной смерти его преосвященства найти было нетрудно: лестница в башне очень уж высокая и довольно крутая; бедный епископ, не обладающий сноровкой, оступился и полетел вниз головой на каменные плиты.
– А его спутник? – рассмеялся герцог Бургундский.
– Тот решил поглядеть, цела ли осталась митра, которую ему предстояло вскоре примерить, но у бедняги закружилась голова и любопытство свело его в ту же могилу.
– Неплохо, черт возьми, и как это я раньше не догадался! – воскликнул герцог.
– Ведь я предлагал вам, ваша светлость, огреть его посохом, а вы меня удержали, – сокрушенно произнес Можер. – Из-за этого королю пришлось выслушивать жалобы епископа. Надеюсь, государь, его преосвященство не выразил желания увидеть меня повешенным?
– Наверное, это удовлетворило бы его жажду мести. Но я вселил в него надежду на это, пообещав учинить суд над виновником.
– Ого, мне предстоит нелегкое испытание! И к чему же вы собираетесь присудить меня?
– К каторжным работам.
– В самом деле? Куда же я должен отправиться?
– Не слишком далеко, мой друг. Твои копи – женский монастырь.
– Как! Вы предлагаете мне вызволить малютку?
– Прости, Можер, но ничего другого мне не остается. – Король обнял нормандца за плечи: – Я возлагаю на тебя большие надежды, мой мальчик, хотя, черт меня возьми, если я представляю себе, как тебе это удастся. Ну а если серьезно, то я отправил епископа восвояси, сказав, что взял монаха под свою защиту. Пусть попробует сунуться к нему.
– Что ж, я рад за брата Рено, – сказал Можер. – Во всяком случае, у меня появился должник, хотя, чего греха таить, не люблю, когда мне кто-то должен.
– Хорошо, что ты не щепетилен в этом и не напоминаешь королю о его долге перед тобой.
– Скорее, это должно озаботить вашего сына, государь. Но воображаю, как вытянется лицо у Роберта, когда он узнает, что долг вырос вдвое.
– Нормандец держит в голове какой-то план, я вижу это по его лицу! – воскликнул Генрих. – Тебе придется набить его карманы золотом, Гуго, коли дело сулит удачу.
– Святая пятница, именно так я и поступлю, если увижу сына счастливым! – заявил король. – Теперь говори, Можер, что ты придумал?
– Ничего особенного, государь, – пожал плечами нормандец. – Просто я войду в этот монастырь и выйду оттуда, но не один, а с этой милашкой.
– А-а, понимаю! Собираешься обмануть настоятельницу, действуя от имени епископа? Предъявишь ей ложный документ с поддельной подписью и печатью?
– Это было бы слишком хитроумным для меня, хотя, надо признаться, способ неплохой. Однако, догадываюсь, посланца с таким документом должен сопровождать человек епископа, его помощник?
– Вот именно, Можер, вот именно!
– Я постараюсь обойтись без его преосвященства и уж тем более без викария. А план мой таков. Моя подружка Вия, она вам знакома, рассказывая о Париже, поведала, что близ города есть женский монастырь, единственный на всю округу. Он находится южнее и зовется Нотр-Дам де Шан…
– Именно туда и попала девчонка! – перебил король.
– Но самое интересное впереди, – продолжал Можер. – Отец, отсылая меня к франкам, просил навестить родственницу Кадлин Нормандскую, настоятельницу женского монастыря близ Парижа. Но я забыл его название, да и про бабку свою, чего греха таить, тоже забыл. И вот теперь, когда вы, государь, назвали этот монастырь, сказав к тому же, что он единственный, я вспомнил о дочери моего славного предка! И название этого монастыря тоже вспомнил, именно так отец и говорил: Нотр-Дам де Шан! Понимаете теперь? Кровь дьявола, ведь это так просто! Настоятельница этой обители – моя бабка! Зовут ее мать Анна, в миру Кадлин. Так что я отправляюсь к ней в гости, а заодно утащу оттуда малышку. Представляю, как обрадуется моя родственница, ведь мы не виделись столько лет!.. А хорошо все же, что мне раньше не пришла в голову мысль порасспросить мать. Узнав, я помчался бы в монастырь, но теперь мне пришлось бы идти туда во второй раз, а это уже не произвело бы должного впечатления.
– Ты напрасно жалеешь, что не вспомнил раньше, – сказал Генрих. – Мать может и не знать, где находится сестра твоего деда и ее свекра.
– Что ж, может и так, – согласился Можер. – Как бы там ни было, государь, я отправляюсь в поход на обитель Христовых невест!
– Но каким образом собираешься ты вызволить девчонку? Ведь настоятельница не отдаст ее, даже несмотря на то, что ты ее внучатый племянник!
– Честно говоря, я еще и сам не решил, как буду действовать. Попробую договориться со старушкой, а если не получится, придется брать штурмом эти сады Гесперид! Верите ли, государь, мне в жизни не приходилось штурмовать только монастырей. Думаю, это не сложнее, чем развалить дом парижского епископа, до которого я когда-нибудь доберусь.
– Можер, прошу тебя, действуй миром! Не хватало еще, чтобы ты настроил против короля женский монастырь.
– Не беспокойтесь, государь, я последую вашему совету. Но пусть только попробует моя славная родственница вывести меня из терпения…
– Можер, держи себя в руках. Ты окончательно поссоришь меня с церковью…
– Это в том случае, если бабка затаит на вас зло. Но она не посмеет: я буду тих, как овечка. Я уведу мадам Кадлин в далекие воспоминания ее бурных лет и моего детства; растрогавшись, она пустит слезу и станет мягче воска. Именно в такие моменты из женщин следует лепить то, что тебе хочется. Прием безотказный, я пользовался им не раз.
