– Второй месяц пошел… – хитро усмехнулся адмирал. – Красавец! Орел!
– И вы?.. В смысле меня?..
– Тебя, тебя! Но с условием.
– С каким?
– Ты идешь на командование кораблем-маткой и, следовательно, всей приданной ему авиагруппой. Уровень ответственности понятен?
– Вполне.
– Отлично. Но авиаматка, Лизонька, не крейсер, тем более не штурмовик. Так что без высшего пилотажа. Тебе его, к слову, вообще не надо пилотировать. Для этого есть первый пилот, ну и вся пилотажная группа в придачу. А ты командуешь кораблем, авиацией и всей группой.
«Значит, не пилотировать? Что ж, по сути, верно».
– Я согласна!
Требование разумное. Тут и спорить не о чем. Авиаматки типа «Ниен» – огромные корабли. А последний в серии – «Архангельск» – и того больше. Пятьдесят штурмовиков и бомбардировщиков, даже представить такую махину страшно.
– Второе условие. Ты не летаешь на штурмовиках.
– Тогда я вынуждена отказаться, – с сожалением покачала головой Лиза. – Извини, дядя Андрей, но умерла так умерла!
– Ну, я где-то так и думал, – кивнул адмирал. – Предлагаю компромисс: летаешь, но в бой с противником не вступаешь. Ибо приказ!
А вот это уже предложение, от которого так просто не отмахнешься. Главное же требование, если подумать, справедливое. Если все командиры начнут ходить в штыковую, из армии вместо «упорядоченной мощи» «новгородское вече» получится.
– Согласна, – кивнула она во второй раз.
– Тогда третье и последнее условие: ты возвращаешься в кадры.
– Я? В кадры? Командиром авиаматки?
– Ты в кадры, командиром авиагруппы.
А вот это уже было за гранью мечты. Просто фейерверк какой-то и воплотившийся в реальность сладкий сон.
«Я возвращаюсь в кадры… Ну, надо же!»
– Я согласна.
– Другого не ожидал. Дмитриев!
К ним тут же подошел один из офицеров «свиты», открыл портфель и, вынув оттуда, передал адмиралу коробочку вполне узнаваемых формы и цвета.
– Извини, что в неформальной обстановке, но прими от лица службы, – адмирал открыл коробочку, достал из нее орден Святого Михаила 2-й степени и протянул Лизе. – Я тобой горжусь, Лиза! Так держать!
– Служу Себерии! – только и смогла ответить Лиза, принимая орден.
– Ну, ну, – кивнул адмирал. – Служи! – и передал Лизе кожаную папку с патентом на звание капитана 1-го ранга. – Шувалов, предписание!
Другой офицер передал Лизе приказ о назначении ее командиром авиаматки «Архангельск» и авианосной группы «Рцы», конверты с банковскими чеками – премиальные за орден, за сбитый тяжелый крейсер, за бомбежку Виндавы и за ранение – и проездные документы.
– Довольна? – прищурился адмирал, и Лиза сразу же зыркнула на кожаный баул в руках третьего офицера. – Правильно мыслишь, егоза! Я приказал пошить тебе форму по меркам из ателье в Шлиссельбурге, где ты шила ту, что утопила. Не голой же тебе в Мологу ехать!
* * *
Городок оказался небольшим. Выглядел неказистым и неухоженным, хотя война обошла его стороной. Части 8-го корпуса взяли Мологу с ходу, так что ни от артобстрелов, ни от бомбардировок он не пострадал. Лиза приехала в город с запада на попутке из Кесовой горы, где находился штаб 5-й эскадры. Корабли эскадры были разбросаны по временным стоянкам на довольно большой территории. В Кесовой горе, например, «квартировали» линейные крейсера «Ямбург», «Ревель» и «Свеаборг», а в Мологе стояли «Архангельск», два фрегата сопровождения – «Дерзкий» и «Дозорный» – и судно снабжения «Олонец», – то есть вся авианосная группа «Рцы».
Сержант-водитель довез Лизу до Ярославской улицы и высадил у порога чайной. Дальше ей предстояло добираться самой, но Лиза уже видела – идти ей недалеко и недолго. Огромный корпус «Архангельска» вздымался над домами, как гора.
«Здоровый черт!» – подумала она оторопело.
Все-таки одно дело просматривать сухие числа в справочнике или рабочем документе, и совсем другое – увидеть корабль вот так, своими глазами, при подходящем освещении и в правильной перспективе. Старые городские дома служили эталоном размерности и позволяли понять масштаб всей конструкции.
«Большой… Ну, так по-другому и быть не может! На него же, считай, целый штурмовой полк базируется».
Самое странное, что сейчас она ясно вспомнила «Ниен», на котором Елизавета прослужила несколько лет. Другой вопрос, как могла его помнить Лиза. Не могла, наверное, но помнила. Вид с надстройки к корме… Старт штурмовика в сплошной облачности… Необъятность полетной палубы…
«Да, подруга, приплыли! Все, что было не со мной, помню…»
Вспомнилось и другое. Когда невропатолог – профессор Михеев – закончил обследование, Лиза спросила его без обиняков, «что это такое и с чем его едят?»
– Скажите, профессор, я здорова? – ну, имела же она право задать ему этот очевидный вопрос!
– Не знаю, – развел руками профессор. – Вроде бы здоровы.
– Что значит «вроде бы»?! – возмутилась Лиза. – Я здорова или нет?
– По всем признакам, Елизавета Аркадиевна, вы полностью здоровы, – вынужден был признать Михеев.
Ну, это она и сама знала. По ее собственным ощущениям точно так все и обстояло – здорова. Это Лизу и раньше удивляло. С одной стороны, боли – порой очень сильные, – которые на самом деле никуда не делись. Приходили, уходили, давали о себе знать. А с другой стороны, разбитое вдребезги два года назад тело работало, как часы. Днем и ночью, в холодной воде, в пекле пустыни, на льду под мокрым снегом. И ничего его не брало: ни перепады температуры, ни голод, ни алкоголь. Алкоголь, как, впрочем, и избыточные жиры и углеводы, попросту сгорал в топке Лизиного организма. Оставались калории, которые Лиза тратила не жалея, да приятные воспоминания, но ни на печень, ни на мозги крепкие напитки, – сколько ни пей – не действовали вообще. Это было более чем странно, но обсуждать эту тему с врачами Лиза опасалась, хотя и хотела бы знать, что и как с ней происходит.
– Хорошо, – кивнула Лиза профессору Михееву. – Я здорова. Но что тогда это было? Каков мой диагноз?
– Знаете, капитан, – сказал тогда раздраженным тоном профессор, – лучше выздороветь от неизвестной болезни, чем умереть от известной…
Лучше и не скажешь! Хотя, положа руку на сердце, Лизе хотелось в этом вопросе большей определенности, потому что она знала, чувствовала, что все не так однозначно. Совсем нет.
«Ладно, семь бед один ответ! – решила Лиза, переводя взгляд с громады авиаматки на вход в чайную. – Сумасшедшая я или нет, а кушать надо всем. Выпью чаю, съем чего-нибудь сдобного и в путь!»
Она поднялась на крыльцо и, толкнув плечом тяжелую дверь, вошла в заведение.
– Иди-ка сюда, любезный! – кивнула она пробегавшему мимо половому.
