Ньют усмехнулась и сдула с глаз свалившийся локон.
– Конечно, там было бы намного веселей. Но мама с папой здесь, и мне нравится быть с ними. Это же приключение, забыл, что ли?
Тим склонился к ней и пристально посмотрел на сестру, словно она была каким-то странным насекомым.
– Да, только никакое это не приключение, – возразил он. – Мы просто тут сидим и все.
– Ты, может, и сидишь, – ответила Ньют, забираясь обратно на переднее сиденье. – А я думаю.
Покрутившись там, она снова встала на плечи и, подняв ноги вверх, дотянулась кончиками пальцев до потолка.
– Да ну? И о чем же ты думаешь?
Желудок Ньют издал тревожное урчание, а сама она вздрогнула.
– Я думаю, что мамы с папой нет уже слишком долго.
ДАТА: 21 ИЮНЯ 2179 ГОДА
ВРЕМЯ: 12.29
Пропустив обед в столовой, Бракетт разогрел себе миску супа, а потом занялся упражнениями, чтобы избавиться от нависшей над ним тревоги. Двести подъемов корпуса, двести отжиманий и бесчисленное количество приседаний ничем не помогли, и он переключился на турник, установленный его предшественником над дверью в ванную. Чувствуя, как горят мышцы, он подтягивался и опускался, плавно выдерживая темп.
От усилия его мысли начали рассеиваться, и чувство подавленности отступило. Впервые за час с лишним ему не хотелось постоянно сверяться с часами на стене и считать минуты, прошедшие после последнего контакта колонии с Джорденами.
По спине у Бракетта стекал пот. Сердце колотилось, отдаваясь в ушах, а он пытался упомнить, сколько выполнил повторов, и решить, стоит ли делать еще. Но ответ был прост: остановись он сейчас – его тут же потянет снова следить за часами.
«Что бы ни случилось, в этом нет твоей вины», – успокаивал себя Бракетт, вновь хватаясь за турник. В его мыслях вдруг возникло личико Ньют. Той самой Ньют – с губами, перемазанными фруктовым льдом, с большими глазами, глядящими таким не по годам серьезным и мудрым взглядом.
Он снова начал подтягиваться, вверх-вниз, вверх-вниз, пытаясь прогнать этот образ из головы. Но оказалось, это было так же трудно, как забыть Энн за все эти годы. Его жизнь шла своим чередом, и он был достаточно счастлив. Достаточно удовлетворен. Он думал, что больше никогда ее не увидит, и решил, что сможет с этим жить.
Непродолжительное время он был влюблен в пилота по имени Тайра, но тогда все закончилось отчасти ради их карьер и отчасти потому, что они оба пережили более сильную любовь ранее. Поэтому оба понимали, что их чувства были недостаточно глубокими.
А потом он получил это назначение на Ахерон. Какая-то его часть желала, чтобы этого с ним никогда не случилось. Ему вспомнилось мифологическое происхождение названия этой планеты. Река боли. Оно казалось весьма подходящим.
Кто-то постучал в дверь. Он спрыгнул с турника и, взяв полотенце, вытер пот с лица.
– Открыто! – крикнул он. Дверь распахнулась вовнутрь, и в квартиру вошла Джулиса Парис, с прямой спиной и деловитым видом.
– Капитан, – проговорила она, вместо того чтобы поздороваться.
– Есть какие-нибудь новости для меня, лейтенант?
– Боюсь, что нет, сэр.
Бракетт ощутил дрожь в позвоночнике.
– Значит, Джордены на связь не выходили?
– Так мне сообщили, – подтвердила Парис, печально глядя. – Насколько могу судить, Симпсон даже не пытался с ними связаться. Он делает вид, будто это не очень важно, и может, так и есть, но начальник смены, с которым я разговаривала, сказал, что народ там весь на нервах.
Бракетт ругнулся себе под нос.
– Что вы собираетесь делать, капитан? – спросила она.
– Пока ничего. Но будьте готовы. Для меня это дело принципа, и если я отступлюсь от своего, то буду выглядеть дураком. Но и если эта семья попадет в беду, я не собираюсь ее там бросать. Еще тридцать минут, лейтенант. Если Джордены за это время не отзвонятся, мы выходим за ними.
Парис отдала честь.
– Так точно, сэр.
Повернувшись на каблуке, она вышла. Бракетт закрыл дверь.
«Где же ты, Энн?» – думал он, быстро шагая в душ. Он хотел быть уже одетым и готовым выступать, если до этого дойдет. Задержка отчета могла быть вызвана проблемами со связью, либо они просто забылись в восторге от своей находки. Но в разуме капитана уже начинала обосновываться страшная уверенность.
«Позвони, черт возьми, – думал он. – Докажи мне, что я ошибаюсь».
ДАТА: 21 ИЮНЯ 2179 ГОДА
ВРЕМЯ: 12.56
Ньют сидела в водительском сиденье, обхватив себя руками.
Фары вездехода были включены, но тьма снаружи сгущалась. Поднявшийся ветер стал задувать в окна. Несмотря на включенный обогреватель, Ньют все же чувствовала просачивающийся снаружи холод и уже начинала задумываться, сколько еще смогут протянуть фары и печь. Закончится ли у вездехода заряд? Будь это возможно, мама и папа не оставили бы их там надолго, верно ведь?
«Намеренно – нет», – подумала она.
И впервые забеспокоилась не на шутку.
Ветер завыл еще сильнее, и она посмотрела на брата, свернувшегося на пассажирском сиденье и спящего уже, по меньшей мере, полчаса. Она хотела его разбудить, просто чтобы не чувствовать себя слишком одинокой, но это лишь разозлило бы его. Хотя бо́льшую часть времени Тим был хорошим братом. Они неплохо ладили, вместе играли и много смеялись, но когда он уставал или нервничал, мог обращаться с ней резко и даже грубо.
Ньют посчитала, что не сможет с ним совладать, если он сейчас будет на нее зол.
Так что она просто сидела, выглядывая в окно на исполинский изогнутый корабль. В клубящейся пыли и мраке трудно было получить нормальную видимость, но когда ветер затихал, ей удавалось все как следует разглядеть. На корабле, казалось, все стихло, и было трудно представить, что там находился кто-то живой, что по нему кто-то ходил, что прямо там сейчас происходило семейное приключение Джорденов.
Подвинувшись на своем сиденье, Ньют отвернулась от огромного темного корабля. Теперь ей было тяжело даже думать о нем, тихом и пустом. Она подвинулась еще, и тогда ветер задул так сильно, что казалось, будто в вездеход ударила чья-то гигантская рука.
Задрожав, она смочила сухие губы языком. Затем протянула руку и на ощупь толкнула брата. Тим забормотал и отвернулся, попытавшись зарыться в сиденье и найти удобное положение.
– Тим, – шепнула она, тряхнув его чуть сильнее. – Тимми, проснись.
Она не называла его Тимми с тех пор, как была совсем малышкой. Ему это не нравилось, ведь они теперь подрастали, но в эту минуту она снова ощущала себя маленькой. Снова стала малышкой.
– Тимми, – повторила она, и брат сонно повернулся к ней и открыл глаза.
