Третий фактор популярности геоэкономики в отношениях Китая с Пакистаном может быть связан с ограничениями в применении традиционной военной силы. Если коротко, США в последнее десятилетие значительно усилили военное сотрудничество с Пакистаном
[605]. Хотя исторически, как отмечалось выше, именно Китай поставлял военные технологии Пакистану, сегодня в этой области доминируют Соединенные Штаты – после событий 9/11. «Сразу после сентября 2011 года американо-пакистанские отношения резко активизировались в рамках взаимодействия в ходе войны с терроризмом», – поясняет Раджшри Джетли, специалист из Института изучения Южной Азии
[606]. Вашингтон считает Пакистан своим основным союзником вне блока НАТО и направляет массированную экономическую и военную помощь на «передовую линию» войны с терроризмом. Китай остается основным поставщиком сложных военных технологий, будь то ракеты, реактивные самолеты, радарные установки или подводные лодки, но объемы китайской помощи несопоставимы с объемами помощи американской, которая в денежном выражении составила 15,8 миллиарда долларов с 2002 по 2012 год
[607]. Даже если дипломатическая отдача от этих инвестиций не оправдала ожиданий США и НАТО, военные отношения между Вашингтоном и Исламабадом таковы, что Китаю следует рассчитывать прежде всего на геоэкономические инструменты в стремлении добиться стратегического влияния на Пакистан.
Имеются и более фундаментальные мотивы геополитических контактов Китая с обеими странами. Отношения Пекина с Пакистаном и Индией, как кажется, все больше определяются имплицитным присутствием четвертой стороны в этом стратегическом «треугольнике»; речь о США. Внешняя политика Пекина применительно к Пакистану в значительной степени диктуется тем обстоятельством, что Пакистан представляет собой насущную и серьезную проблему для внешней политики США. С точки зрения Китая тесные связи с одним из постоянных источников геополитической головной боли для американцев служат важным рычагом давления на США. Необходимо отметить, что Китай и США продемонстрировали существенное сближение интересов относительно Пакистана в последнее десятилетие; так, Китай неизменно дает понять, что Пакистану надлежит проявлять сдержанность во взаимоотношениях с Индией
[608]. Впрочем, не стоит обольщаться видимостью. Позиция Китая применительно к Пакистану может быть сколь угодно конструктивной в глазах американских политиков, но факт остается фактом: Пакистан нуждается в Китае намного сильнее, чем Китай в Пакистане, и пока Пакистан сохраняет сомнительный статус «поставщика проблем» для США, значительное влияние Пекина на Исламабад служит важным, пусть и косвенным, рычагом давления КНР на США
[609].
Можно привести ряд свежих примеров давнего стремления Пекина предоставлять Пакистану широкий выбор стратегических вариантов (особенно когда Пакистан готов действовать вразрез с американскими и индийскими интересами). В 2011 году, когда захватили и убили Усаму бен Ладена, китайские чиновники ускорили заключение сделки по продаже Пакистану еще пятидесяти новейших реактивных истребителей «J-10»; США при этом «упорно оттягивали поставки истребителей „F-16“ в Пакистан и настаивали на том, что эти истребители не должны использоваться против Индии»
[610]. Вскоре после заключения упомянутой сделки с Китаем появились сообщения, что пакистанские военные предоставили разведке КНР доступ к американскому стелс-вертолету, который потерпел крушение в ходе рейда на убежище бен Ладена в Абботтабаде
[611].
Заинтересованность Китая в использовании Пакистана как «непрямого буфера» против США – далеко не новость в мировой геополитике, она усугубляется тем фактом, что Индия и США радикально пересмотрели свои отношения по многим направлениям после 2001 года. В ходе своего визита в Нью-Дели в 2014 году министр обороны США Чак Хейгел охарактеризовал количественные параметры американо-индийского партнерства; по его словам, «с 2008 года подписано оборонных контрактов на общую сумму свыше 9 миллиардов долларов, тогда как ранее общая сумма соглашений в военной сфере не превышала 500 миллионов долларов»
[612]. За минувшее десятилетие Соединенные Штаты отказались от привычной политики паритета в отношениях с Индией и Пакистаном. Беспрецедентная, по американским меркам, поддержка демократизации Индии (и превращения последней в страну, способную нивелировать негативные последствия роста могущества Китая) ныне вносит новые черты в «треугольные» отношения между Индией, Китаем и Пакистаном
[613].
Обеспокоенность КНР потеплением отношений Нью-Дели и Вашингтона проявилась в мае 2013 года, когда премьер-министр Китая Ли, вскоре после вступления в должность, нанес визит в Индию (это была его первая официальная зарубежная поездка). В своем освещении поездки Ли китайская пресса не скрывала озабоченности. «Мы не хотели бы видеть Индию проводником интересов других крупных стран, особенно США, и их стремления сдерживать Китай, – заявил Ху Шишэнь, эксперт по Индии китайского государственного аналитического центра в Пекине. – Мы хотим укреплять наши связи и поддерживать такую политику Нью-Дели, которая предусматривает равноудаленность. Желание сделать Индию ближе к одной стране, чем к другой, не соответствует реалиям времени»
[614]. Сам визит Ли стал демонстрацией геоэкономической власти Китая. Ли, которого сопровождали руководители сорока одной китайской компании, говорил о том, что обеим странам нужно плотнее сотрудничать, а не полагаться на «посторонних» в своем развитии: «У нас протяженная общая граница и обширные общие интересы, поэтому Китай и Индия не должны искать поддержку вдалеке, пренебрегая соседом».
