В ночь на 3 июля 1919 г. в Серпухове был арестован генштабист Н.Н. Доможиров
[462], давший 8 июля показания против Главкома и своих коллег. В показаниях говорилось, что в последнее время положение Вацетиса «как бы пошатнулось (что неудивительно, принимая во внимание обращение с ним председателя РВСР. — С. В.), он стал мрачен и запил». Генштабист Е.И. Исаев убедил пьяного Вацетиса, что белые готовятся к захвату власти и угрожают расстрелять или даже повесить Главкома, обещая, однако, сохранить ему жизнь и оставить в должности командира батальона, если Вацетис окажет им помощь. Главком спьяну согласился, но все «подготовления были лишь в области разговоров» и конкретные шаги «заговорщиками» не предпринимались, если не считать небольшой латышской части, по показаниям Доможирова, «будто бы» (за свои слова Доможиров ручаться отказался) отправленной в Москву или уже давно находящейся в Москве. Причем вскоре выяснилось, что Главком в действительности не популярен даже у латышей, на которых (из этого якобы исходил Исаев) он вроде бы мог опираться. Сам Доможиров, приехав в 15-ю армию, к латышам, «воочию убедился, насколько там любят „деда“ (так за глаза называли Главкома. — С. В.) и как там все за ним пойдут, — кроме бранных отборных слов со стороны членов РВС… по адресу Главкома ничего не слышал, а, когда я сказал, что членом РВС армии может быть назначен Вацетис, то Данишевский (член РВС. — С. В.) крикнул: „Так это правда! Да ведь это же предательство“». На этом, показал Доможиров, разговоры о перевороте и закончились, после чего Исаев поставил вопрос «о создании скелета Генерального штаба с тем, чтобы поставить выпуск 1917 г. в такое положение, чтобы с ним считалась всякая власть»
[463]. Последняя мысль действительно должна соответствовать действительности: еще А.А. Антонов, пообщавшись с отдельными генштабистами в конце 1918 г., заявил: «Генштабисты — по крайней мере, большинство из них — усиленно стараются подчеркнуть, что они служат правительству и отнюдь не желают знать ни о каких большевиках и даже ни о каких классах»
[464]. Если Исаев и не озвучил вопрос о постановке выпуска в особое положение при любой власти, то она, безусловно, подразумевалась.
Хронология изложенных в показаниях Доможирова событий уточняется по приказам Полевого штаба по личному составу. 8 июня «прибывший 4 июня с.г. начальник штаба Западного фронта генштаба Н.Н. Доможиров» прикомандировывался в распоряжение Ф.В. Костяева и зачислялся «с указанного числа на все виды довольствия при штабе»
[465]. 1 8 июня Доможиров назначался командующим 15-й армией
[466], но приказом от 4 июля «прибывший в распоряжение Главнокомандующего бывший командующий 15-й армией… Н.Н. Доможиров прикомандировывается к штабу и зачисляется на все виды довольствия с 30 июня» (в качестве основания — рапорт Доможирова от 30 июня № 2785)
[467]. Выбор чекистами в качестве первой жертвы Доможирова обусловлен был, вероятно, тем фактом, что он уже дважды (!) находился под следствием. Второй раз в числе трех обвиняемых в разглашении военной тайны
[468] — об измене тогда речи не шло, но тем не менее… К тому же нелестную оценку незадолго до ареста Доможирова получил его штаб. 23 июня Ивар Смилга заявил Эфраиму Склянскому: «Смилге по прямому проводу сообщил, что работа штаба Запфронта совершенно не налажена. Того же мнения держатся Вацетис, Костяев и Петин. Смилга требует немедленной присылки Соллогуба на должность начальника оперативного отделения и минимум двух генштабистов, достаточно опытных и работавших уже ранее на наших фронтах. Целиком поддерживаю просьбу Смилги»
[469].
На показаниях этого генштабиста (прямо говоря, весьма шаткой базе) развернулось следствие. Ключевым моментом, как уже говорилось во Введении, стало пьянство Главкома
[470]. После ареста Доможирова допрашивали руководящих работников ПШ, к расследованию подключили Реввоентрибунал Республики
[471].
В.Г. Краснов и В.Г. Дайнес опубликовали фрагмент, вероятно, предварительных показаний генштабистов:
«Е.И. Исаев: На одной из встреч в конце апреля или начале мая 1919 г. Малышев предложил организовать захват Тулы, Серпухова и Москвы, чтобы совершить внутренний переворот.
И.П. Павлуновский
[472]: Кто должен был стоять во главе заговора?
А.К. Малышев: По-моему, никто из нас не мог встать во главе заговора, благодаря своему политическому ничтожеству. Единственно, кто мог возглавить движение, так это Главком Вацетис, который, по словам Исаева, пока колеблется. После продолжительных разговоров, выяснивших несостоятельность наших предположений, план был оставлен.
И.П. Павлуновский: Если я правильно понял, то активное воздействие на Главкома оказывал Исаев?
Б.И. Кузнецов: Исаев как-то (когда это было, не помню) передал, по-видимому, Вацетису, что ему угрожает петля в случае, если белые одержат верх».
Заметим, что из показаний Н.Н. Доможирова от 6 июня видно, что это Исаев заявил пьяному Главкому. Здесь ни о каком пьянстве речи нет.
«Н.Н. Доможиров: Тогда, если не ошибаюсь (теперь уже нет уверенности — С. В.), Главком будто бы (курсив мой. — С. В.) спросил Исаева: „Что же делать?“ Видимо, с этого времени Исаев и стал наводить Вацетиса на то, чтобы исправить свою участь и совершить что-нибудь серьезное. Был я у начальника Полевого штаба Костяева, который страшно был ошеломлен своим увольнением (не ранее 15 июня 1919 г. — С В.) и всячески бранил Главкома. Тогда тот ему сказал: „Давайте им устроим переворот“ или „надо им устроить переворот“, точных слов не помню»
[473].
