– Что ж, – сказал Танн, – хотя я очень ценю ее советы, решение нужно принимать.
Эддисон помолчала, взвешивая его слова. Настороженность и возбуждение, но чего больше? Она бы ухватилась за что угодно, чтобы чем-то заниматься. И в конечном счете дела нужно делать. Что бы ни произошло.
– Что у вас на уме?
Саларианец улыбнулся:
– Пока вы даете мне советы, считается, что я получаю советы, верно?
– Верно.
– И вы знаете, как раздражается Слоан, когда ее просят высказаться по незначительным проблемам.
– И это тоже верно, – сказала Эддисон, уже понимая, куда клонит Танн. А тот продолжил:
– Я думаю, нам следует посмотреть, сколько таких незначительных проблем мы можем решить до ее возвращения. Кажется, вы это называете «беспроигрышная ситуация». Мы не только примем ряд решений, но и избавим Слоан от скучного процесса их принятия.
– Незначительные проблемы, – сказала Эддисон. – Какого же рода эти проблемы?
– Мне пришла в голову мысль перепрофилировать один из баков с охлаждающим агентом под дополнительное средство очистки воды. Команда говорит, что это возможно с имеющимися у нас материалами, а повышение температуры в жилотсеке будет незначительным. В результате у нас будет больше свежей воды, что позволит людям принимать душ раз в два дня.
– Вот как? – ответила Эддисон. Горячий душ казался необыкновенной роскошью. При одной только мысли об этом кожу у нее защипало. – Скажите, что вы считаете «незначительным повышением температуры»?
– В пределах допустимости человеческого организма.
– Танн…
– В среднем два градуса Цельсия.
– Уже лучше, спасибо. Мм, да, я думаю, план неплохой.
– Ну вот, видите? – приободрился саларианец. – Решение принято, и у нашего директора службы безопасности будет на одну заботу меньше, когда она вернется.
– Что еще? – спросила Эддисон. Может быть, слишком поспешно, но ее это не волновало. Делать что-то, чувствовать, что ты делаешь что-то важное, – вот главное.
– Давайте встретимся в комцентре и пробежимся по списку.
– Отлично, – ответила Эддисон. – Уже иду.
Она прошла по коридору мимо команды кроганов, которые приваривали на место сложную – чтобы не сказать сомнительную – конструкцию опорных балок. Временное крепление на потолке, который уже не мог выдерживать вес всего, что находилось над ним. Никто из них не обратил на Эддисон внимания, настолько все они были сосредоточены на работе.
Но при этом она, проходя мимо, чувствовала какое-то излучение, исходящее от них. Не ненависть, даже не негодование – чувства, которые она нередко замечала у представителей других рас, попадавших в чрезвычайную ситуацию. Нет, тут она чувствовала что-то другое. Их телесный язык, такое демонстративное продолжение работы, несмотря на ее появление. Их нежелание смотреть ей в глаза, словно они силой воли дают ей короткий отдых от обвиняющих взглядов, которые бросают на нее другие.
Они, казалось, говорили: «Мы с этим разберемся, а ты иди и решай проблемы посерьезней». Эддисон остановилась в конце короткого коридора и повернулась к ним.
– Спасибо, – сказала она.
Они ответили ей смущенными взглядами. Переглянулись, словно пытаясь понять, к кому обращены ее слова.
– Спасибо, – повторила Эддисон, – за все ваши нелегкие труды.
– Да, конечно, – ответил один из них и сразу же продолжил работу.
Эддисон пошла дальше, мысли ее метались – столько вопросов, столько забот и вариантов. Ответы пока были только призраками на краю умственного тумана, и они неизменно сливались в ничто, если она пыталась придать им четкость.
И вдруг один будто бы пробился сквозь туман, оставаясь видимым, не приближаясь и не удаляясь. Он превратился в нечто подобное дорожке, и с каждым маленьким шагом по ней Эддисон обретала свою прежнюю уверенность. Целеустремленность. Правильное решение. Долгожданный ответ.
Он оказался таким простым, что директор начала корить себя: ну почему ей не пришло это в голову раньше? Наверное, такова была цена, которую приходилось платить, подумала она, цена за то, что позволила себе погрузиться в депрессию, но теперь она справилась с этим.
На последнем отрезке пути Эддисон принялась размышлять над первыми шагами в нужном направлении. Директор воспротивилась желанию позвонить Спендеру и дать ему задание продумать детали. Она в последнее время слишком часто прибегала к его помощи.
Нет, в этот раз она продумает все сама.
За помощью можно было обратиться позднее.
Фостер Эддисон вошла в комцентр с поднятым подбородком и воодушевлением, какого она не чувствовала со времени первой атаки Скверны.
Два специалиста сидели у главной консоли в тщетном бдении и надежде, что сенсоры вдруг магическим образом начнут работать и пропустят сигнал.
– Никаких признаков ковчегов? – бросила она на ходу.
– Никаких, – одновременно ответили оба.
Ответ всегда один и тот же.
Танн стоял у них за спиной, смотрел на датапад.
– У меня есть предложение, – сказала она, прежде чем Танн успел заговорить.
– Мм, хорошо! – ответил саларианец с заметным сомнением в голосе. У него уже был подготовлен собственный список, но прикосновение длинного пальца – и список исчез.
– Мы можем выделить восемь кораблей, – твердо сказала Эддисон. – Я проверила цифры: с тем, что осталось, мы сможем осуществить эвакуацию. Время пришло, Танн. Мы больше не можем ждать первопроходцев. Мы должны разведать ближайшие миры и понять, есть ли поблизости что-либо полезное. Подходящее место для колонии, ресурсы для питания или разработки.
– Мм, – повторил он.
Если бы ей удалось его убедить… Эддисон продолжила наступление:
– Мы можем торчать здесь, надеясь, что проблема с провизией разрешится чудесным образом. Надеясь, что появятся первопроходцы и спасут нас. Они уже должны были появиться. Мы все это знаем. Пора уже прекратить себя обманывать.
– Эддисон…
– Дайте мне закончить. – (Танн, явно удивленный, осекся.) – Что касается нормирования, то оно только отсрочивает неизбежное. Скверне не придется прилагать больших усилий, чтобы покончить с нами. Какие-нибудь проблемы с гидропоникой – и все. Нам конец.
– Вы правы, – сказал Танн. – Согласен.
– Мой план сработает, если мы наберем кадры… – продолжила нажимать она. – Постойте, что вы сказали?
– Я с вами согласен.
– Это оказалось легче, чем я ожидала.
Он почувствовал ее недоумение и пояснил:
– Моя попытка убедить персонал вернуться в стазис провалилась. А урезание пайка сказалось на моральном состоянии, замедлило продвижение ремонтных работ. Так что да, я согласен.
