Но 21 июля 2005 г. Китай объявил о том, что отказывается от фиксированного курса 8,28 юаня за доллар, который поддерживал в течение 11 лет, и принимает более гибкий курс, привязанный к корзине валют. Обменный курс юаня по отношению к доллару изменился и составил 8,11 юаня за доллар, т. е. повысился на 2,1 %.
Стало ли это капитуляцией Китая перед внешним давлением? Ни в коей мере. Этот шаг был не более чем показным жестом, рассчитанным на умиротворение американских политиков. Многие в США и Европе по-прежнему считают юань очень недооцененной валютой. Заниженный курс юаня привел к тому, что многие называют «несправедливым» торговым преимуществом Китая, потому что «слабость» юаня делает китайские товары, соответственно, дешевыми на экспортных рынках.
Любые дальнейшие изменения курса юаня в ближайшей перспективе будут, по всей вероятности, незначительными. Политика китайского правительства способствует продолжению стремительного роста экспорта, как следствие – быстрому и устойчивому увеличению ВВП и наращиванию запасов иностранной валюты, которые к середине 2005 г. превысили 700 млрд дол. Китай, со свойственным ему меркантилистским подходом к экономике, рассматривает рост своих валютных резервов как признак возмужания. Действительно, утверждение, что видимая слабость юаня проявляется лишь по отношению к доллару, в известном смысле справедливо. Китай имеет изрядный дефицит в торговле с другими азиатскими странами, прежде всего с Японией и Кореей. Из этих стран Китай в больших объемах импортирует капитальное оборудование.
Поскольку внешняя торговля составляет лишь около 10 % ВВП США, а на долю Китая приходится всего 1/10 объема американской внешней торговли, для того, чтобы ревальвация юаня оказала какое-то воздействие на дефицит текущего счета США, она должна быть очень существенной. Едва ли подобная ревальвация произойдет в ближайшее время, но даже если это и случится, то окажет, в лучшем случае, паллиативное влияние на хронический дисбаланс внешней торговли США. Дефицит, достигающий 2 млрд дол. в день, эквивалентен примерно 6 % совокупного годового объема производства экономики США и представляет нечто большее, чем неадекватный уровень валютного курса. Предпринятые в середине 2005 г. меры по ревальвации юаня слишком незначительны и не окажут существенного воздействия на величину торгового дисбаланса между США и Китаем.
За счет показного жеста Китай выиграл время. В конце концов, в его интересах сделать юань чуть более дорогим для того, чтобы замедлить темпы роста своей перегретой экономики. Это удобно и по политическим мотивам, ибо смягчает давление со стороны США.
Япония: затяжная дефляция и упадок
В конце 80‑х – начале 90‑х годов XX в. газетные стенды и полки книжных магазинов буквально стонали под весом публикаций, прославляющих экономические успехи Японии.
«Японский способ» ведения бизнеса стал иконой, чем-то таким, что должны были копировать все прочие страны. Управление экономикой в Японии стало образцом для экономик всего мира, и люди устремлялись в Токио учиться этой чудесной системе.
С тех пор Япония ступила на путь медленного и необратимого упадка, и сегодня очень многие считают ее инвалидом – жертвой жесткой, изжившей себя экономической системы и первой страной современного мира, получившей тяжелый удар дефляции. Сегодня образы Японии более походят на кадры из кинофильма «Трудности перевода», в котором Японию представляют причудливой, немного не от мира сего страной, жители которой отличаются эксцентричным поведением. Иконой современного бизнеса снова стала «Корпорация США» – попирающий всех прочих колосс мировой экономики. Мелкие неприятности вроде шумных скандалов, охвативших корпоративную сцену США, бремя огромного долга, которое влачат американские корпорации, и угроза сокрушительной конкуренции со стороны других стран – всего этого не замечают.
Американские, а не японские компании считаются лучшими в мире. Разумеется, есть некий средний уровень, который лучше всего объясняет истину. Корпоративный сектор Японии начинает воспринимать более позитивные аспекты свободного рынка, а американские корпорации не так хороши, как полагают многие. Япония остается второй по величине экономикой мира и обладает запасами иностранной валюты и крупными инвестициями за рубежом. Кроме того, Япония – один из лидеров по производительности труда в промышленности, и впервые более чем за десятилетие ее экономика демонстрирует некоторые признаки роста.
США, напротив, сталкиваются с существенными макроэкономическими и структурными проблемами, которые мы подробно обсуждаем. Впрочем, США – это не та страна, которую показывают Майкл Мур и ему подобные, желающие заставить читателей и зрителей поверить, будто бы США – государство, где есть богатая плутократия и огромный низший класс живущих в трейлерах, зависящих от пособий, не имеющих медицинской страховки и лишенных всякой надежды людей. Но то, что произошло с Японией за последние 15 лет, в течение которых страна из важничающей, самоуверенной райской птицы экономического чуда превратилась в неуверенную, угнетенную дефляцией черепаху, может случиться и с США. И хотя большинство комментаторов уверены в том, что Америке удастся избежать ошибок, совершенных Японией, параллели между двумя странами поистине зловещи. Цены в Японии снижаются (т. е. наблюдается дефляция) потому, что японские потребители предпочитают не тратить, а сберегать, и эта тенденция сохраняется, несмотря на недавние признаки оживления экономического роста в стране. Предпочтение, которое японцы отдают сбережению, приводит к яростной ценовой конкуренции за сократившиеся возможности для бизнеса. Это, в свою очередь, усугублено неспособностью японцев быстро решать серьезные проблемы, возникшие в их банковской системе главным образом в результате чрезмерно оптимистичного и неконтролируемого кредитования в период экономического подъема 80‑х годов. Особенно ярко последствия такого кредитования проявляются в сфере недвижимости. Мысль о том, что, согласно подсчетам, на какой-то стадии стоимость земли вокруг императорского дворца в Токио превышала стоимость всей недвижимости в штате Калифорния, действительно поражает!
Конечно, этот пузырь должен был лопнуть, в результате чего цены на землю в Японии с 1990 г., который был годом максимальных цен на фондовом рынке (при закрытии фондовой биржи 29 декабря 1989 г. индекс Nikkei 225 составил 38 916 пунктов), снизились на 65 %
{33}. С тех пор фондовый рынок пребывает в почти перманентном упадке (рис. 2.10).
По мере того как пузырь сдувался, людей стала беспокоить перспектива потери работы и они начали увеличивать объемы сбережений. Компании, столкнувшись с огромными долгами и избытком производственных мощностей, также прекратили вкладывать большие средства в капитальное оборудование и, по существу, также стали делать сбережения в попытке сократить свои долги. С другой стороны, японское правительство печатало все больше и больше денег и тратило огромные средства на проекты общественных работ, в том числе дорог, ведущих в никуда, мостов, которыми пользовались редко, а также повысило военные расходы. В принципе все эти меры оказались безрезультатными, и несмотря на огромные государственные расходы, уровни процентных ставок близки к нулю. Японские семьи отчаянно пытаются найти безопасные варианты вложения своих очень больших, постоянно растущих сбережений. Люди боятся как потерять работу, так и признать то, что по мере старения населения страны количество работников, которые могли бы взять на себя содержание нетрудоспособных, будет постоянно сокращаться.
