Если бы вдруг возник вирус, который бы развязал языки маккинзиевцам, то в результате они наверняка оказались бы на одной ступени с остальными консалтинговыми фирмами, чего McKinsey не хочется. McKinsey делает то же, что и многие другие в бизнесе с весьма жесткой конкуренцией: получает деньги за продажу консультаций, хотя их уровень и цены гораздо выше, чем у большинства. При этом Фирма жертвует славой, которую ей принесло бы признание со стороны широкой публики, но одновременно ликвидирует риск публичного позора. Эта формула отлично срабатывает уже долгое время.
По словам одного бывшего маккинзиевца с впечатляющим образованием за плечами, Фирма была и остается прекрасной организацией, где работает множество замечательных людей. Но она не идеальна. Напрашивается сравнение с кругами ада по Данте: новый консультант, допущенный в первый круг, получает лучшие задания, с ним работают лучшие наставники и перед ним открывается лучшая дорога к позиции партнера. В круге втором – более трудные задания и хорошие возможности продвижения. В круге третьем – некоторые задания, но мало внимания и мало перспектив стать партнером. Хуже всего – четвертый круг: скверные клиенты, минимальные шансы продвижения, почти полное отсутствие внимания со стороны партнеров.
Как вспоминает этот бывший консультант, круг четвертый – весьма неприятное место. Им постоянно вдалбливали, что нужно говорить правду, помогать друг другу и существовать вне иерархии, и некоторые так и поступали. Но не все неукоснительно играли по этим правилам. Иерархия все же существовала, и, оказавшись в невыгодном положении, сотрудник был практически обречен. Значит, умение подлизываться и проявлять нужные черты личности так же важно в McKinsey, как и во всех других компаниях. Высказанная в неудачный момент правда могла быть воспринята без энтузиазма, хотя некоторые маккинзиевцы высказывали нелицеприятные вещи, выдерживали критику и затем все же делали карьеру в Фирме. В McKinsey люди оказывались настолько изолированными, что после ухода им приходилось в первый год «набивать много шишек, прежде чем они снова обретали способность жить в реальном мире».
McKinsey & Co. не стала бы подтверждать такое описание, но оно помогает заглянуть за сияющий фасад. «Вы знали, что, став партнером, будете зарабатывать, вероятно, около миллиона долларов в год. Инвестиционные банкиры зарабатывали больше, но зато вы принадлежали к единственной в своем роде группе. Представим, что вы знакомитесь с кем-то в самолете. Даже если вы – весьма неприятный человек, стоит вам произнести “McKinsey”, как люди начинают смотреть на вас другими глазами. Такой образ жизни очень привлекал», – вспоминает этот бывший маккинзиевец.
Но не всегда такая жизнь давалась легко. Некоторые отчеты писались так, чтобы искаженные выводы и данные обрадовали клиента. С другой стороны, иногда консультанты представляли обоснованные рекомендации, даже зная наверняка, что клиент не станет их выполнять. Нужно было учитывать и соображения внутренней политики клиента. Конечно, в мире консалтинга всем этим занимается не только McKinsey. Возможно, эти проблемы – результат погони за хорошими показателями или настоятельной потребности получить краткосрочное одобрение клиента, какими бы ни были издержки на дальнюю перспективу. В менеджмент-консалтинге есть элемент наемничества, и из-за него некоторые консультанты преподносят заплатившему за услуги клиенту то, чего он ожидает, чтобы выглядеть блестящими специалистами и привести ко всеобщему удовлетворению.
Даже Глак, работавший в военном подразделении Bell Labs и ставший одним из первых экспертов по технологиям в мире McKinsey, где доминировали обладатели дипломов МВА, вспоминает, что в первые месяцы в Фирме он чувствовал себя неуютно. Многие считали, что инженеру не место в компании по менеджмент-консалтингу. Никто не приглашал его участвовать в проектах, никто не знал, что делать с человеком, чей основной профессиональный опыт был получен при работе над системами противоракетной обороны. Однажды в ходе важной оценки эффективности работы один старший партнер заявил, что со стороны McKinsey было большой ошибкой нанять человека, у которого хватило глупости просидеть 10 лет в исследовательской лаборатории. В свои 32 года – почтенный возраст для начинающего консультанта – Глак оказался далеко от Bell Labs; его карьерные перспективы в фирме с самыми строгими стандартами были весьма туманны. Но все это изменилось, когда Глак не побоялся сказать правду о том, что выполнение важного проекта идет в корне неправильно, и предложил способы исправить дело. После этого он сказал своему другу в McKinsey Майклу Джордану, что теперь его карьере здесь наверняка придет конец. Но Джордан возразил: ему нечего бояться из-за того, что он сказал правду. На следующий день в этом нью-йоркском офисе Глака приветствовали как героя, потому что он поддержал ценность, которую Фирма считала самой важной: сказал правду.
То, что противоречащие друг другу рассказы о жизни в Фирме могут оказаться правдой, только подчеркивает ее загадочность и удивительный характер. Фирма сочетает элементы консалтингового рая и ада. Придя в Фирму, Глак явно оказался за несколько шагов до четвертого круга, но в итоге сумел дойти до вершины, не изменяя себе. Несомненно, игра по правилам McKinsey, которые поощряют искренность и активность в связанных с клиентами вопросах, приносит свои плоды. По крайней мере, так случилось с Глаком.
Женщина предъявляет претензии
Но эта система не оказалась такой же благосклонной к молодой уроженке Техаса Сюзанне Портер, которая пришла в McKinsey с отличным образованием, профессиональным поведением и честолюбивой целью – сделать карьеру и стать партнером. В какой-то момент все пошло настолько плохо, что сначала она подала жалобу в Комиссию по соблюдению равноправия при трудоустройстве, а потом – иск в федеральный суд. В исковом заявлении Портер указала, что стала жертвой гендерной дискриминации.
McKinsey отрицает все эти обвинения, и уже вынесен ряд решений в порядке упрощенного судопроизводства, отклоняющих часть претензий Портер. Сюда относится обвинение в сексуальных домогательствах: Портер заявляла, что стала объектом целого ряда неподобающих замечаний сотрудников-мужчин, а McKinsey настроила против нее потенциального работодателя – Bain & Co. Но другие обвинения остаются актуальными, в том числе заявление, что к женщинам в McKinsey относятся с предубеждением и что Фирма повредила ее шансам получить работу в двух других консалтинговых компаниях.
Из-за дела «Сюзанна Портер против McKinsey & Co., Inc.» Фирма оказалась в непростой ситуации, а ее юристы добились того, что значительная часть протоколов судебных заседаний с показаниями ее представителей была засекречена. Поэтому попытки составить картину происшедшего приводят к результату, подобному фотографии лох-несского чудовища: среди волн угадывается нечто похожее на голову, но по таким скудным данным невозможно точно сказать, как выглядит животное целиком. Портер и ее адвокат не пожелали обсуждать подробности. Они просто советовали обращаться к секретарю окружного суда в Далласе, где в ходе рассмотрения дела предстала широкая, но малодоступная посторонним картина жизни этой сотрудницы в McKinsey. Сюзанна Портер явно не получила от McKinsey то, что хотела. Кроме этого, из судебных протоколов можно узнать многое о работе McKinsey, оплате консультантов, процессе принятия решений об определении кандидатов в партнеры и так далее. Остается без ответа и главный вопрос: почему Сюзанне Портер не удалось продвинуться по службе? McKinsey утверждает, что она просто оказалась не на высоте, а Портер заявляет о дискриминации.
