Чтобы объяснить, почему так вышло, стоит вернуться в 1947 год, когда была опубликована работа Пола Самуэльсона «Основы экономического анализа», ставшая разделительной линией между веком экономики как социальной науки и новым веком экономики как науки естественной. Эта разделительная линия показывает сходства в динамике рынка до и после. Коллапс хеджевого фонда Long-Term Capital Management в 1998 году выдерживает сравнение с крахом Knickerbocker Trust и паникой 1907 года, если рассматривать его заразительную динамику и частные решения банковских филиалов, которые в итоге потеряли почти все. Крах фондовой биржи 19 октября 1987 года, когда индекс Доу – Джонса для акций промышленных компаний упал на 22,61 % за один день, напоминает 28–29 октября 1929 года, когда тот же индекс за два дня упал на 23,05 %. Безработица в 2011 году сравнима с уровнем Великой депрессии, учитывая, что последовательный метод для решения проблемы безработицы использовался оба раза. Короче говоря, в течение лет, в которые экономика стала рассматриваться как естественная наука, не было придумано ничего для решения обычной проблемы бума и спада. На самом деле есть множество свидетельств того, что современная экономика оставила общество даже в худшем положении, если учесть дефицит государственного бюджета, долговое бремя, растущее неравенство доходов и армию долгосрочных безработных.
Последние неудачи лишили экономистов иммунитета от суровой критики со стороны обычных граждан. Когда 44 млн американцев используют продовольственные талоны, вопросы экономического характера больше не являются поводом лишь для академических дебатов. Заявления теоретиков от экономики о коэффициентах, рациональности, эффективности, корреляции и обычных рисках – это теперь не просто абстрактные понятия. Подобные заявления становятся угрозой благосостоянию нации. Красноречивые неудачи появились в политике Федерального резерва, кейнсианстве, монетаризме и финансовой экономике. Докопавшись до причин этих провалов, мы сможем понять, почему рост замедлился, а валютные войны стали серьезнее.
Федеральная резервная система
Федеральная резервная система США – это наиболее влиятельный центральный банк в истории и движущая сила экономики США сегодня. ФРС часто описывается как система, которая одновременно обеспечивает стабильность цен и уменьшает безработицу, то есть имеет двойную сферу полномочий. ФРС также действует как последний оплот стабильности во время финансовой паники и требуется для регуляции банков, особенно тех, которые, как гласит популярная доктрина, «слишком большие, чтобы провалиться». К тому же ФРС представляет США на саммитах организаций типа G20 и Банк международных расчетов и проводит транзакции, используя золотой запас Казначейства. ФРС также были даны новые полномочия во время внесения поправки Додда – Франка в 2010 году, так что на самом деле «двойная сфера полномочий» больше похожа на многоголовую гидру.
Начиная с их создания в 1913 году, самым важным полномочием ФРС было поддержание доллара. Тем не менее с 1913 года доллар потерял около 95 % цены. Отнимите от 100 центов (100 %) 95, и вы поймете, о чем речь. Иначе говоря, сегодня за 20 долларов можно купить то же, что в 1913 году можно было купить на 1 доллар. Представьте инвест-менеджера, который теряет 95 % денег клиента, чтобы осознать, насколько эффективно ФРС выполнила свою основную задачу.
Рекорд ФРС по поддержке стабильности доллара стоит сопоставить с успехом Римской империи, чьи серебряные динарии сохраняли 100 % своей покупательной способности около 200 лет, пока император Август (в конце I века до н. э.) не начал целенаправленно их обесценивать. Византийские золотые солидусы побили этот рекорд, сохраняя покупательную способность около 500 лет – с денежной реформы 498 года до следующего обесценивания в 1030 году.
Защитники ФРС говорят, что, хотя доллар и потерял 95 % покупательной способности, заработная плата увеличилась примерно на 20 %, так что эти увеличенные зарплаты уравновешивают уменьшение покупательной способности доллара. Идея о том, что цены и зарплаты меняются, уравновешивая друг друга, называется денежным нейтралитетом. При этом данная теория игнорирует тот факт, что, вне зависимости от сочетаемости цен и зарплат, все эти колебания не идентичны в разных областях. В итоге такого процесса есть свои победители и проигравшие. Проигравшие – это те американцы, которые расчетливо копят деньги, и те, которые живут на ренту. И деньги, и рентные проценты в итоге девальвируются инфляцией. Победителями обычно становятся те, кто использует «рычаг» – соотношение между облигациями и обыкновенными акциями, и те, кто понимает механизмы инфляции. Эффект создания победителей и проигравших искажает принятие решений по инвестициям, вызывает нерациональное использование капитала, создает имущественные пузыри и увеличивает неравенство доходов. Неэффективность и нечестность – вот реальная стоимость неудач в поддержании покупательной способности валюты.
Также ФРС является кредитором в экстренных ситуациях. В классической формулировке Уолтера Бэджета, экономиста XIX века, это значит, что во время финансовой паники, когда все банковские вкладчики хотят получить свои деньги одновременно, центральный банк должен одалживать деньги платежеспособным банкам под залог с высокой процентной ставкой, чтобы позволить банкам вернуть вкладчикам деньги[45]. Этот вариант обычно не используется во время помощи при кризисе, но является хорошим способом конвертировать ценные бумаги в валюту, когда нет другого рынка для ценных бумаг. Когда паника заканчивается и доверие восстановлено, эти займы оплачиваются, а залог возвращается частным банкам.
Во время Великой депрессии, когда ФРС в этом качестве была нужнее всего, она потерпела крах. Более 10 000 банков в США были либо закрыты, либо взяты под контроль, ценные бумаги упали почти на 30 %. Денег было так мало, что многие американцы перешли на бартер, обменивая яйца на сахар и кофе. Это было время «деревянных никелей», собственноручно изготовленных во многих городках США (особенно – на Северо-Западе), – «валюты», которую использовали местные торговцы, чтобы рассчитываться с покупателями.
В следующий раз помощь ФРС понадобилась во время паники 2008 года. В то время ФРС действовала так, будто начался кризис ликвидности, хотя на самом деле это был кризис платеже– и кредитоспособности. Краткосрочное кредитование может помочь во время кризиса ликвидности, но это не помогает во время кризиса платежеспособности, когда залоги постоянно уменьшаются. Решение подобного кризиса – национализация неплатежеспособных банков с использованием существующих чрезвычайных полномочий, перемещение безнадежных активов под государственный контроль и денационализация новых платежеспособных банков по государственным ценным бумагам. Новые банки, таким образом, смогут давать новые займы. Преимущество перемещения безнадежных активов под государственный контроль заключается в том, что они могут быть консолидированы по низкой цене без капитала и учета в текущих ценах по потерям.
Еще один раз ФРС неправильно предсказала ситуацию. Вместо предложенных выше шагов она помогла неплатежеспособным банкам, используя фонд программы выкупа проблемных активов и другие уловки, так что держатели облигаций продолжали собирать ставки, доходы и бонусы за счет налогоплательщиков. Впрочем, учитывая полномочия ФРС – спасать банкиров от самих себя, – это было последовательным поступком. ФРС почти полностью проигнорировала основные принципы Бэджета. Она давала взаймы, как и советовал Бэджет, но используя слабые залоги. Она почти не брала процентов, вместо того, чтобы, наоборот, завышать проценты, как рекомендовано делать во время кризиса. Также ФРС давала взаймы неплатежеспособным банкам больше, чем платежеспособным. Результатом для экономики стало то, что в системе до сих пор находятся безнадежные активы, банковские займы строго ограниченны из-за нужды в восстановлении капитала, а экономика продолжает испытывать сложности в возвращении к нормальному росту.
