Иан ударил по тормозам, машину со скрипом пронесло юзом. Я выскочил на улицу, подбежал к штабелю ящиков и потянул его на себя. Те без усилий обрушились на тротуар и проезжую часть. Я кинулся обратно к машине, вдали снова замелькали красные огни.
— Гони!
Мотор снова взревел, «олдс» рванул с места.
— Направо давай! — крикнул я, увидев перекресток.
Иан лишь кивнул и быстро закрутил руль. Снова крен и скрип покрышек, затем опять рывок. Сзади вроде бы загрохотало — полиция врезалась в ящики? Не уверен, что они их задержат, но вдруг… так они были тяжелыми, не знаю, что там внутри.
Иан опять свернул налево, на следующем перекрестке. Переулок оказался недлинным и заканчивался тупиком. Мы едва успели остановиться в полуметре от кирпичного брандмауэра.
— Дерьмо! Сраное дерьмо! — выругался Иан.
— Гаси фары!
Два раза повторять не пришлось, Иан заглушил мотор и погасил свет. На нас навалилась темнота.
— Что теперь?
— Ждем.
Звук сирены приблизился, и мимо въезда в переулок пронеслась полицейская машина. Повезло. Если они знают район, то наверняка решили, что в тупик мы не сунемся. А мы сунулись. По дурости. Но повезло.
— Давай обратно к «Нью-Луп» и поедем через американский. Там нас меньше всего ждать будут. А таких машин в городе навалом.
***
Через полчаса мы были уже в доках. В итальянском районе, разумеется. Даже не в самих доках, а на темном захламленном всяким мусором пустыре за ними, почти на самом берегу Нила. Машина остановилась, не выключая двигателя и фар, мы вытащили из салона Милланда и потащили в темноту. Не надо ему и сейчас наши лица разглядывать. Каблуки его ботинок скребли по сухой земле. Чтобы ему было на что посмотреть, я сунул ему под нос револьвер. Пусть в дуло заглядывает, оно ему покажется сейчас самой главной вещью во вселенной.
— Не убивайте! — заголосил он. — Я не знаю ни про какие деньги! Вы меня с кем-то спутали!
— Ты Милланд? — спросил я, стараясь не терять акцента. — Ну?
— Да… — тут он еще и растерялся заодно. — У меня есть свои деньги, я не делаю долгов. Пожалуйста, отпустите меня, я заплачу.
— Кто продает тебе дерьмо, fanook, а? Говори! — я взвел курок револьвера.
— О чем вы? — взмолился Милланд. — Какое дерьмо? Я актер, я ничего не знаю про ваш бизнес, джентльмены!
— Все ты знаешь, — я пнул его ногой сам не понял куда, не слишком сильно. — Героин кто тебе продает, а? Считаю до трех. Раз…
— Эйб продает! — закричал он, закрыв лицо руками. — Эйб!
На его светлых брюках быстро расплывалось темное пятно. Запахло неприятно.
— Что за сраный Эйб? — Я снова его пнул. — Что за Эйб, fanook?
— Монро! Эйб Монро, агент!
— Что за агент, мать твою? — спросил я, но пнул Милланда уже Рауль. — Какой агент?
— Театральный агент! Он продает! Не только мне, многим!
— У кого он берет дерьмо, а? — я кивнул, и Рауль снова пнул актера.
— Откуда я знаю? Знаю только, что у него всегда есть. Ему звонишь, и он привозит. Или сам, или его помощник, Тимми.
— Как выглядит Тимми?
— Совсем молодой, выглядит еще моложе, высокий, худой, блондин, волосы только сверху длинные. Всегда в кепке, никогда не видел его в шляпе. Так набок носит кепку.
— Куда ты ему звонишь, этому Монро? Домой?
— Да, домой. А днем в контору. Представляешься и говоришь сколько нужно. Только надо говорить не «грамм», а «штуку», вот и все. И дальше договариваетесь, где и во сколько.
— Как быстро он привозит?
— Не больше чем за час. А иногда и за полчаса. Только берет в два раза больше, чем в черных клубах, за сервис.
Быстро. А это означает, что Монро держит запас и дома, и в конторе. Может быть, не прямо дома и в конторе, но где-то совсем близко.
— Давай его телефоны. Пиши, — я убрал револьвер в кобуру, вытащил заранее припасенные блокнот и карандаш и протянул Милланду. — Ты был у него дома?
— Нет, — замотал тот головой. — Но знаю, где он живет. У него апартаменты на Бостон-драйв, в американском секторе. Большой розовый дом с витражами, напротив отеля «Пенсильвания Инн». Номер не знаю и саму квартиру не знаю, но точно там.
Хорошо, Сингер сможет по номеру узнать квартиру, это не проблема, нужные связи у него есть. А контору и так знаем, Сол все сказал.
— Сегодня ты покупал?
— Да, пять грамм, — Милланд вдруг захлюпал носом. — Он мне сам привез, в «Белль Эйр», это ресторан на Сорок Седьмой.
Пять грамм, двойная цена… пятнадцать шиллингов мелкий опт, розница и вовсе по фунту за грамм, да еще и в два раза… Милланд заплатил Монро десятку, то есть тот заработал как минимум… да почти семь фунтов. Неплохо. Тридцать четыре доллара, практически. Интересно, сколько он продает в день?
— Кто тебя с ним свел? Откуда ты узнал, что он торгует?
— Один парень из «Коттон-клаба», он там уже не работает. Лирой его звали.
— Черный?
— Да, черный. Он торговал. Не знаю, где он сейчас.
— Как Монро узнает, что это ты звонишь?
— Он меня по голосу узнает. А так может спросить, где встречались в прошлый раз. Если сказать слово «героин», то он может бросить трубку. — Милланд что-то совсем расклеился и уже почти рыдал.
— У тебя носовой платок есть?
— Что?
— Носовой платок у тебя есть, fanook? Носовой платок, capish?
— Есть… — он почему-то совсем испугался упоминания носового платка и зарыдал.
— Тогда вытри сопли и вали отсюда, — объявил я. — Мокрые штаны прикрой пиджаком. Можешь сказать, что тебя с кем-то перепутали, чтобы не всплыло то, что ты дерьмовый наркоман. Если пойдешь прямо, то выйдешь в Маленькую Италию, там вызовешь такси. Stu cazzu, paesani
[13], — вспомнил я еще немного из нужного лексикона. — Пошли!
Мы быстро загрузились в машину, развернулись с пылью и пробуксовкой колес и уехали.
***
Машину все же не бросили. Высадили Рауля, затем загнали на склад, на котором Иан ее и прятал, а там сменили номера. Может, и пригодится еще. Марка не слишком редкая, цвет распространенный, так что пусть постоит, может, и пригодится. Не закончили мы еще со своим делом. Дошли пешком до гаража, попутно с уличного телефона позвонив Сингеру и сообщив о результатах, а оттуда Иан добросил меня до «дилершипа», где я пересел в «додж». Посмотрел на часы — Сюзет еще работает. Домой рано, пожалуй.
