— Он и есть живой. Сотни тысяч отдельных жизней, сплетающихся в один цельный организм.
— Какие-то странные фантазии у тебя, темная. Головой нигде не ударялась? — деловито поинтересовалась Инната, теребя поводья и искоса поглядывая на меня.
— Нет. А что, так заметно? По-моему, это вы, светлые, на всю голову стукнутые.
— Дивена, не смей ругаться с делегацией! — противным писклявым голосом передразнила Мастера эта наглая девица.
— А я и не ругаюсь, просто констатирую факт, передернула я плечами и отвернулась, показывая, что тема закрыта. Инната неодобрительно засопела, но с ответными выступлениями не спешила, видимо, не сумев придумать ничего умного или ехидного. А может, просто размышляла над лексическим значением сложного, богатого словосочетания «констатировать факт».
Но в чем-то светлые определенно были правы. Чем дальше от Школы и ближе к городским воротам, тем многолюднее становились улицы, грязнее — тротуары, хуже — дорога. Валайю изначально возводили для выполнения столичных функций, поэтому с ее проектировкой и планированием архитекторы расстарались, как могли. Сердце города — императорский дворец — одним боком притиснулся к Туманной гряде, а с другого бока прикрывался домами знати. Те, в свою очередь, закрылись, как щитом, Темной Школой магических искусств, а уж за ней, опоясанной каменными стенами, не уступающими толщиной городским, начиналась, собственно, сама столица со всеми ее кварталами, улицами, парками и подворотнями. Такое расположение столичных объектов было спланировано не без умысла. При осаде противник, взявший городские стены, довольно уверенно продвигался в глубь Валайи, пока не встречался с непреодолимым препятствием в виде Темной Школы магических искусств. И дело даже не в той дурной славе, коей испокон веку пользовались искусники. При малейшей опасности для Императора и намеке на штурм школьной твердыни всех учеников выводили на стены, и они, под руководством преподавателей, давали неприятелю решительный отпор, после которого тот бежал, роняя щиты и копья, мечтая оказаться подальше от цитадели знаний и юных дарований, грызущих в ее стенах гранит магических наук. Даже недоученные искусники — страшная сила, особенно если они умело организованы и должным образом подготовлены знающими наставниками.
В состоянии боевой трансформации десяток школяров с факультета управления внутренними резервами способен обратить в бегство несколько сотен закованных в доспехи рыцарей. Вернее, бежать-то кинутся все, а вот действительно убегут — немногие. А уж если вспомнить магов-предметников, использующих силу, годами копящуюся в артефактах и амулетах… В общем, все штурмы Валайи захлебывались кровью под стенами Школы, поэтому Темный Император и высшая знать чувствовали себя вполне спокойно и защищенно, прикрывшись таким своеобразным живым щитом — ведь со стороны неприступной Туманной гряды не смогут подобраться даже гномы, которые как никакая другая раса любят горы и умеют по ним ходить. Но чем дальше от Школы и соответственно кварталов аристократии, которые она прикрывает, тем беднее становились строения и их обитатели. Ночью, пожалуй, я бы даже искусникам не посоветовала соваться сюда поодиночке. Светленькие старательно морщились и кривились, но особого удивления или отвращения в их глазах я не заметила, из чего заключила, что все это им привычно, и в Сэлленэре дела обстоят не намного лучше. Но светлые — они на то и светлые, чтобы не преминуть продемонстрировать свое отвращение к столице Темной Империи. Шерринар старательно делал вид, что искренне возмущен окружающими нас перекошенными рожами, Айрэк тихо хихикал, Инната изображала с трудом подавляемыe рвотные позывы, а Айлайто с ненавистью прожигало взглядом трех темных эльфов, отвечающих такими же злобными кривляньями и паскудными ухмылками — похоже, им, как и мне, было очень любопытно, какого же пола путешествующее в составе делегации остроухое чудо природы. А город не обращал на нас никакого внимания. Вопреки расхожему мнению, бытующему в Светлой Империи, на улицах Валайи не творились кровавые оргии и не служились черные мессы, непременным атрибутом коих являлись жертвоприношения разумных существ. Магией здесь тоже никто особенно не баловался, исключая разве что простые бытовые заклинания, призванные облегчить или украсить жизнь. Нет, когда-то подобные безобразия — жертвоприношения, черные мессы и тому подобную пакость — эти улицы и стены, конечно, видели, но та эпоха, в хрониках названная Дикой, уже лет четыреста как закончилась, сменившись более цивилизованной и спокойной эрой. Да у какого парода, в конце концов, не было периода варварства и дикости?! Так что зря светлые свои носики морщат и губки надувают, в их Сэлленэре в те времена не лучшие события творились.
Что меня всегда поражало в Валайе, — это осведомленность ее жителей вроде бы обо всем, наряду с незнанием самого главного. Например, всем и каждому было известно, что официальная любовница Темного Императора страшна, как все семь смертных грехов, и никому и в мысль не могло прийти, что она в свое время была выпускницей нашей Школы и привлекла монарха отнюдь не внешними данными и даже не умом, коего у нее, кстати сказать, было не особенно много, а с помощью настоев и зелий, книги с рецептами приготовления которых в школьной библиотеке выдавали только начиная с десятого курса. Все знали, что недорогие (правда, не очень квалифицированные) магические услуги можно получить в любимом кабачке студиозусов — «Пескаре и чернильнице», но отчего именно в нем, а не в подобном ему заведении почти под стенами Школы, не понимал никто, кроме самих учеников. Всей улице было известно о шашнях жены пекаря с молочником, но никто и не подозревал о ее более чем близких отношениях с кузнецом. Все располагали информацией о проведении публичных казней на площади Страданий перед тюрьмой, но никто и предположить не мог, что папаша Серьен, главный городской палач, очень жалеет осужденных и угощает их перед началом экзекуции болеутоляющими настоями, купленными за свои деньги. Забавные сплетни, слухи, полунамеки и умолчания составляли особый шарм и непередаваемый колорит Валайи; в этот город — город-сплетник, город-насмешник, город-циник нельзя не влюбиться… Если, конечно, ваша душа не заполнена светлыми бреднями и замшелыми предрассудками. Я прощалась с Валайей, испытывая грусть и ностальгию, делегация же едва не вприсядку пошла, когда мы миновали городские ворота и выехали на широкий наезженный тракт, ведущий к границам со Светлой Империей.
Ненависть уверенно и спокойно переставляла четырехпалые лапы, вздымая желтовато-серую дорожную пыль и цокая когтями но брусчатке. Делегация косилась на нее опасливо, но уже без прежнего ужаса. Сами светлые, выехав на тракт, тут же построились в определенный, едва ли не боевой, порядок, явно обговоренный заранее. Шерринар и Айлайто ехали впереди, за ними топала Нена и замыкали процессию пересмеивающиеся Айрэк и Инната. Дорогую покупку держали в аккуратных клещах, видимо, опасаясь, что я пущу валерисэн во весь опор и ускачу от них куда подальше. Айлайто не оборачивалось, но было напряжено и насторожено, при малейшем подозрительном шорохе из-за спины протягивая руку к мечу или хватаясь за притороченный к седлу лук и колчан со стрелами. Шерринар, видимо решив, что худой мир лучше доброй ссоры, старался лишний раз не обращаться ко мне и вообще держал себя так, будто во вверенной ему светлой шайке-лейке не произошло никакого темного прибавления. Вот его ученички были не столь сдержанны — они шушукались, хихикали и пару раз даже осторожно ткнули меня в спину каким-то несильным заклинанием, проверяя, что будет. Не было ничего. Я проигнорировала эти нескромные жесты с воистину императорским величием и невозмутимостью.
