И вдруг птица – большая, черная и страшная – нервно крикнув, вспорхнула с того места, где должно было находиться гнездо. Вспорхнула и полетела прямо на Лешу.
От неожиданности мальчик тоже вскрикнул и, отшатнувшись, упал на спину.
* * *
Леонов резко дернул во сне рукой. Непокорный провод, державшийся на последней нитке резьбы, наконец‑то вышел из гнезда.
Цепь разомкнулась, лишив датчик питания. Электрический клапан перекрыл магистраль, по которой из баллона подавался кислород.
Стрелка манометра, измерявшего парциальное давление внутри корабля, плавно остановилась, «подумала» и… медленно двинулась в обратном направлении.
«Восход‑2» подходил к краю темной зоны. Впереди занимался рассвет…
* * *
Шел двадцать второй час полета и двадцать пятая минута с момента включения механизма автоматической посадки. К этому моменту траекторию снижения «Восхода‑2» над заданным районом должны были отчетливо наблюдать службы радиолокационного контроля, но… корабль исчез.
Королев нервно вышагивал по центральному проходу Командного пункта.
– Что со связью? – мимоходом справился он.
– Эфир проверяем постоянно, но пока тишина, – доложил офицер‑связист. – Радиолокационного контакта тоже не установлено.
– Плохо, – качнул головой Главный.
Феоктистов, Черток, Раушенбах и некоторые другие сотрудники устало посмотрели в его сторону. Настроение у всех было отвратительным.
– Толпа здоровых, крепких мужиков! – распалялся Сергей Павлович. – Сидите сиднями, протираете штаны и еще вздыхаете, будто на поминках! Если мы не можем товарищам помочь, то давайте хотя бы не устраивать преждевременных похорон! Барышня!
Приносившая чай девушка обернулась.
– Всем по чашке кофе! И мне в том числе – покрепче.
Глянув на работавший секундомер, Раушенбах поднялся со своего места.
– Послушайте, ну давайте рассуждать логически, – сказал он, потирая от волнения подбородок. – Корабль должен был произвести посадку в заданном квадрате двадцать три минуты назад. Возможно, при входе в атмосферу он сбился с курса, посадка произошла в незапланированном районе.
Королев вспылил:
– У вас постоянно одно и то же, Борис Викторович: «возможно», «наверное», «кажется»! Дайте мне расчеты предполагаемых отклонений от точки посадки!
– Слушаюсь. Сейчас рассчитаем…
– Все, больше ждать не имеет смысла, – повернулся Главный к Каманину. – Поднимаем технику и приступаем к поиску корабля с воздуха.
Сидевший в наушниках Комарь внезапно вскочил.
– Сергей Павлович, звонят из Кремля! Хотят поздравить с успешным завершением…
– Перезвонят, – категоричным жестом остановил его Королев.
– Понял… Так точно…
И тут встрепенулся Карпов:
– Показатели Алмазов! Они живы! – крикнул он на весь Командный пункт. – Они живы, товарищи!
– Принимаю сигнал с корабля! – вторил ему офицер связи.
Через мгновение прозвучал доклад Шаталова:
– Есть картинка! Есть картинка с корабля!
– Подстроить картинку! – засуетился Раушенбах.
Понимая, что Главному не до разговоров с высоким руководством, Каманин решил подстраховать его и подошел к Комарю.
– Передай, что Королев уехал встречать космонавтов.
– Есть!..
А сам Сергей Павлович уже склонился над столом с зажатым в руке микрофоном.
– Алмазы, черти! Слышим и наблюдаем вас! Где вы? Где сели, орёлики?
* * *
Когда состав воздуха внутри космического корабля нормализовался, Беляев с Леоновым очнулись ото сна. Причем пробудились они практически одновременно.
За остаток времени, пока «Восход‑2» приближался к краю «мертвой зоны», космонавты успели навести в корабле относительный порядок, вернуться в кресла, пристегнуться и надеть шлемы.
И теперь на их лицах были написаны смешанные эмоции: удивление, растерянность, радость.
– Мы в ложементах, – ответил на вопрос Главного Беляев. – Как сидели, так и сидим. Находимся на орбите. Только что вышли из «мертвой зоны».
– Понял вас, Алмазы. Датчик компенсации утечки отключили?
– Так точно, Заря.
– Как самочувствие?
– Нормальное.
– А что с механизмом автоматической посадки?
– Заря, «Цикл‑4» не запущен. Повторяю: «Цикл‑4» не запущен. Причина отказа неизвестна…
* * *
Лишь после этого доклада взоры сотрудников Командного пункта устремились к большой карте, по которой ползла святящаяся точка.
Королев повернулся и вопросительно посмотрел на Раушенбаха, который несколько часов назад ручался головой за работу автоматики.
– Сергей Павлович… я… Объяснений у меня пока нет… – бормотал тот. – Возможно, вращение корабля оказалось слишком сильным. Это нештатная ситуация…
– Да неужели?! И какая уже? – едва сдерживал тот рвавшиеся наружу эмоции. Окинув гневным взглядом присутствующих, громогласно спросил: – Кто‑нибудь ведет счет нештатным ситуациям, произошедшим в этом полете?
Черток вел учет, но, заглянув в свой блокнот, решил не усугублять ситуацию и промолчал.
Откликнулся лишь один офицер от самописцев, обязанный фиксировать все происходящее на «Восходе»:
– Я веду.
На робкое признание никто не обратил внимания. Всех интересовал вопрос: что делать дальше?
– Сколько у них осталось воздуха? – спросил Раушенбах.
– Так… – склонился над расчетами Феоктистов. – На два часа. Ровно на два часа.
Это давало скромный шанс – возможно, экипажу хватило бы воздуха на еще один виток и процесс посадки.
– Пробуем перезапустить систему, – несколько оживившись, приказал Королев.
Раушенбах тотчас продублировал команду:
– Подготовиться к перезапуску системы!
– …И сажаем корабль на следующем витке.
Но внезапно заволновавшийся Каманин вплотную подошел к Главному.
– Мы не имеем права сажать их на следующем витке!
– Почему?
– Корабль будет над территорией противника!
– Мы должны вернуть ребят на Землю, – спокойно ответил Сергей Павлович.
– А если они…
– А с территорией разберемся позже.
Спор прервал голос Беляева.
– Заря, я – Алмаз. Прошу разрешения немедленно перевести корабль на ручное управление и совершить посадку прямо сейчас. Прием…
