Опешив, Королев переглянулся с Каманиным. И резонно заметил в микрофон:
– Алмазы, для этого необходимо рассчитать район посадки, и быстро – прямо сейчас – мы это сделать не успеем.
* * *
– Заря, не волнуйтесь – все расчеты у нас имеются, – опередив Беляева, выдал в эфир Алексей.
Саркастически улыбнувшись, командир экипажа посмотрел на товарища, держащего в левой руке карту. Указательным пальцем правой он водил по линии последнего витка.
– Значит, Заря, я до полета подготовил карту – нанес все витки. Сейчас тут прикинул, пока летели в «мертвой зоне»… – продолжал Леонов. – Мы сейчас идем над районом Москвы, наклонение орбиты – шестьдесят пять градусов. Если начнем снижение в ближайшие минут пятнадцать, то сядем на Урале – километрах в ста пятидесяти от Соликамска с курсовым углом двести семьдесят градусов.
Над коленями Алексея действительно трепыхалась полностью подготовленная карта с аккуратно нанесенными зигзагами многочисленных витков.
Тем не менее все это казалось несерьезным, и Павел его одернул:
– Леша, заканчивай фантазировать.
С Земли после недолгой заминки ответили:
– Минуту ждать…
* * *
Положив на стол микрофон, Королев задумался. Каманин же был явно раздражен услышанным.
– Сергей Павлович, прошу: будьте благоразумны и не поддавайтесь соблазну, – ворчливо уговаривал он. – Что это еще за расчеты?! Прикинул он… «На Урале, километрах в ста пятидесяти»!..
На сторону космонавтов встал Феоктистов.
– С другой стороны, они оба – опытные летчики. Зная скорость и время снижения с орбиты, рассчитать место приземления не так уж и сложно.
– Никто и никогда не сажал космический корабль в ручном режиме, – подал голос Раушенбах. – Ручное управление, это… я не знаю… как соломинка для утопающего. Оно создано исключительно для безвыходных ситуаций!
– А разве сейчас не такая? – ровным голосом спросил Главный.
– Сергей Павлович, можно вас на минуточку? – направился Каманин к выходу из основного помещения Командного пункта в коридор.
Тот нехотя поднялся со стула и, потирая грудь под расстегнутым пиджаком, пошел следом за генерал‑лейтенантом.
Сотрудники молча провожали их встревоженными взглядами…
* * *
Космонавты терпеливо ждали решения. Корабль по‑прежнему вращался, подмигивая одним светящимся кружком; за иллюминатором монотонно менялась картинка: Земля, Солнце, бездонная чернота, слегка разбавленная яркими звездами…
– Что‑то долго у них там проходит совещание, – заметил Беляев.
– Пока всех соберут, выберут председателя комиссии и секретаря; пока заслушают докладчика, пока пройдут прения… – вздохнул Леонов. – А ты спрашивал, почему я молчал. Да я б там уже ласты склеил…
Павел молча слушал друга и не переставал удивляться его энергии, его неиссякаемому оптимизму.
– …Да посадим мы нашу колымагу, Паш. И не такие корыта с тобой сажали! – не унывал Алексей. – Ты же посадишь? Других вариантов ведь нет?
– Ну почему нет? – пожал тот плечами, вспомнив о лежащем в НАЗе оружии. – Либо сейчас посадим вручную, либо навсегда останемся на орбите. Короче, как Родина прикажет.
– Полагаешь, не разрешат рискнуть?
Подумав несколько секунд, Беляев уверенно ответил:
– Я б не разрешил…
* * *
Сложа руки за спиной и нахмурившись, Королев слушал Каманина.
– Мы с вами не сестры милосердия, Сергей Павлович, а государственные тайны – не предмет для экспериментов… – запальчиво говорил он, изредка затягиваясь сигаретой.
Они стояли рядом с курилкой – небольшим закутком в общем коридоре. Когда к закутку подошел Королев в сопровождении генерала Каманина, два дымивших сигаретами инженера тут же потушили окурки и исчезли, оставив их наедине.
– Честно говоря, я вас не понимаю. Или наоборот, что еще хуже, – возразил Главный. – У них остался единственный шанс вернуться на Землю. Через виток, скорее всего, закончится воздух, и внутри корабля уже будут два трупа. Вы что, предлагаете оставить их на орбите? Я правильно вас понял?
– Идет война. Холодная, но вполне реальная. Что произойдет, если они сядут в Европе? Или, не дай бог, залетят в Китай? Вся подноготная нашей космической программы окажется в руках неприятеля!
– Ну и что, им погибнуть просто вот так – на всякий случай?! Чтобы «не дай бог» не улететь куда‑нибудь не туда!
– Они – солдаты, Сергей Павлович, – бросил докуренную до фильтра сигарету Каманин. – А солдатам иногда приходится умирать ради интересов своего государства.
– Понятно. Да, хорошо. Мысль не новая, но конструктивная, – кивнул Королев. – Спасибо, спасибо. Я, видимо, буду думать над этим…
Возвращаясь в главный зал Командного пункта, Королев столкнулся с Гагариным.
– Юрий, ты здесь очень кстати, – взял он его под руку. – На орбите нашим ребятам сейчас очень несладко – отказ за отказом. Нужно их поддержать.
– Я готов, Сергей Павлович, – без раздумий согласился тот.
– Выйди в эфир и дай им добро на посадку в ручном режиме. Твой голос успокоит и подбодрит их…
* * *
Внутри «Восхода» пару минут было тихо – космонавты, думая о своем, ожидали решения.
Наконец рация ожила знакомым голосом Юрия Гагарина:
– Алмаз, Алмаз, это – Заря!
– Юра! – обрадовался Беляев и ответил: – Заря, я – Алмаз! Слышу вас отлично!
– Алмаз, ваш доклад принят. Подтверждаем, что автоматическая система корабля не сработала. Государственная комиссия разрешает использовать ручное управление на восемнадцатом витке. Как поняли?
Леонов облегченно выдохнул и улыбнулся.
Воспрянул духом и Павел.
– Поняли вас, Заря. Использовать ручное управление разрешили, – выдал он квитанцию и принялся переводить корабль на ручное управление.
Панели управления «Восхода» почти полностью копировали панели инструментов «Востока». Главным недостатком данной компоновки являлось то, что даже с поворотом кресел экипажа управлять кораблем в ручном режиме было крайне неудобно. Не помогали решить данную проблему и иллюминаторы; оба были слишком маленькими, к тому же один занимал комплексный прибор под названием «Взор».
Основным прибором, обеспечивающим посадку в ручном режиме, являлся оригинальный оптический ориентатор – тот самый «Взор». Он был вмонтирован в стену корабля по левую руку от кресел космонавтов и представлял собой иллюминатор с кольцевой зеркальной зоной и матовым экраном для проектирования изображения. На экране имелись стрелки, указывающие направление смещения земной поверхности; при правильной ориентации корабля относительно горизонта все восемь визиров кольцевой зеркальной зоны освещались солнцем. Прибор был незаменимым помощником при ручной посадке, но вся беда заключалась в том, что основным методом завершения полета считался автоматический режим, поэтому «Взор» инженеры и конструкторы разместили крайне неудачно.
