– Есть, – потянулся Шаталов к микрофону.
Но Главный перехватил его руку и, взяв микрофон, сам вышел в эфир:
– Двести Шестнадцатый, это – Королев. Сергей Королев. Вас как зовут?
– Майор Маркелов, – растерялся опытный летчик.
Имя Главного конструктора для широкой советской общественности было засекречено. Однако специалисты служб, занятых в обслуживании космоса, его хорошо знали.
– А по имени? – спросил Сергей Павлович.
– Владимир.
– Володя, послушай меня… Где‑то в том районе на деревьях должен быть парашют. Даже не один, а два очень больших и заметных оранжево‑белых купола. Пожалуйста, присмотрись хорошенько. Их трудно не заметить. Слышишь?
– Есть хорошенько присмотреться, – ответил майор и развернул тяжелую машину на обратный курс.
* * *
Шум от летящего где‑то поблизости вертолета усиливался, а Леонов не находил в снегу ракетницу. Он совершенно не мог вспомнить, где именно ее выронил. К тому же поиск затруднял задубевший от холода скафандр, сопротивлявшийся каждому движению тела и конечностей.
– Ну почему все через жопу‑то?! – ругался он, припоминая свой маршрут от края каньона и обшаривая ближайшие к нему сугробы.
– Кажется, нашел, – пробормотал Павел, почти полностью погрузив руку с снег.
– Это точно она?
– Да… – товарищ вынул из снега ракетницу, которая мгновенно примерзла к его ладони.
– Помоги, Леш! Не могу отодрать…
– Погоди, Пашка! Погоди!.. Это ты молодец, что нашел…
Торопливые попытки отогреть металлически части ракетницы, дабы высвободить кожу ладони, ни к чему не привели – оружие следовало постепенно отогревать у костра. Но летящий поблизости вертолет ждать не станет.
– Давай, Паша, сделаем так… – приговаривал Леонов. – Сейчас мы сообща пальнем в воздух, а после я тебе помогу… Сейчас…
Общими усилиями они согнули в локте непослушную руку и направили ракетницу в небо.
Из последних сил Леонов и Беляев удерживали ствол, чтоб единственная ракета ушла не в сторону, а вертикально вверх…
* * *
«Шестерка» выполнила еще один вираж над центральной частью района под номером «62». Все члены экипажа самым тщательным образом осматривали темневшую под вертолетом тайгу. Все искали оранжево‑белый купол – хотя бы один из двух. Ведь об этом попросил лично Сергей Павлович Королев – легенда и основатель советского ракетостроения.
«Ничего страшного, – думал Маркелов, поглядывая на остаток топлива. – Даже если керосина не хватит дотянуть до базы – присядем рядом с трассой – в пятидесяти километрах от аэродрома и вызовем топливозаправщик. В конце‑концов, мы же не ерундой занимаемся, а космонавтов ищем! Наших героев‑космонавтов. Может быть, мы остаемся для них единственной надеждой на спасение…»
Завершив вираж, он выровнял машину и пролетел три‑четыре километра на восток. Там снова встал в вираж и приказал экипажу смотреть в оба…
Безрезультатно. Ни парашютного купола, ни сигнальной ракеты, ни следов от посадки космического корабля.
– Командир, у нас аварийный остаток, – мрачно сообщил правый летчик.
Ему, как и всем остальным членам экипажа, было совестно прекращать поиск.
«Ну, подайте же сигнал, парни!» – взмолился про себя Маркелов.
– При таком раскладе даже до трассы не дотянем – придется в тайгу плюхаться, – пробасил сидевший в носовой стеклянной кабине штурман. – Но вы не робейте, парни, – приободрил он товарищей, – я знаю пару местечек, куда можно упасть…
«Шестерка» закончила вираж и повернула в сторону аэродрома. В эфир полетел доклад:
– Это борт «Два‑шестнадцать». Парашютов и следов посадки спускаемого аппарата не наблюдаем. Сигнала нет. Мы сделали все, что могли. Простите…
* * *
– Пальцы не гнутся, – прошептал Беляев.
– Давай‑давай‑давай… – подбадривал Леонов. – Потихонечку. Ну?..
Сообща они пытались нажать непослушными пальцами на курок…
Не получалось. Ладонь Павла намертво прилипла к металлу рукоятки, он морщился от боли и отчаяния.
Вертолет пролетал немного в стороне. Из‑за густых сосновых крон космонавты не видели его, но отчетливо слышали гул двигателей и равномерное посвистывание лопастей.
Тогда Алексей улегся на спину, одной рукой обхватил скрюченную ладонь Беляева, а другой надавил на спусковой крючок.
Эхо бахнувшего выстрела заметалось меж толстых сосновых стволов. Единственная ракета взвилась в воздух.
Лежа на снегу, космонавты замерли и с надеждой смотрели в прорехи меж крон деревьев…
Гул усиливался. Верхушки сосен и елей раскачивались все сильнее и сильнее.
Внезапно сквозь свисавший парашют и пучки строп пробилась яркая точка – мощная поисковая фара. Желтоватый луч осветил темный шар спускаемого корабля, потом скользнул по изможденным лицам Беляева и Леонова.
* * *
– Борт «Два‑шестнадцать», возвращайтесь на базу, – приказал далекий голос Шаталова.
– Понял, – ответил Маркелов. – Возвращаемся…
Внезапно сквозь пургу и отвратительную видимость экипаж заметил отблеск сигнальной ракеты.
– Командир, ты выдел?! – указывая вперед и вправо, крикнул правый летчик.
Пригнув голову, тот проводил взглядом взмывшую к облакам ракету.
– Вот они где, голубчики! – воскликнул штурман. – Командир, сейчас продиктую точные координаты…
А командир уже спешил доложить:
– Внимание! Это Двести Шестнадцатый! Ракета! Только что в тайге между населенными пунктами Сороковая и Щучино видели сигнальную ракету! Записывайте точные координаты…
* * *
Вся многочисленная поисково‑спасательная эскадра, состоящая из различных типов самолетов и вертолетов, успела к этому часу дозаправиться и пройти техническое обслуживание на аэродроме Кустаная.
Внезапно по радио прозвучала команда срочно взлетать и на своих эшелонах следовать на Свердловск. Далее, если хватит светлого времени, идти на Пермь.
День уже клонился к закату – светлого времени оставалось не так много. Залитого в Кустанае топлива до Перми однозначно не хватало – пилоты это прекрасно понимали. Вылетев из Кустаная, на максимальной скорости пошли на Свердловск.
На аэродроме Кольцово оперативно дозаправились и запросили вылет, чтобы следовать в Пермскую область. Самолетам взлет был разрешен, а вертолетчикам неожиданно отказали.
Все экипажи поисково‑спасательных вертолетов были опытными, имели за плечами не одну успешную спасательную операцию. И в этот раз они спокойно и уверенно готовились к ночному перелету на безопасном эшелоне, но… в то время отношение к вертолетчикам и к вертолетам было предвзятое и очень осторожное. Дескать, техника новая, не обкатанная. Все дальние перелеты и перегонки осуществлялись исключительно в светлое время суток, в хорошую погоду и при визуальной видимости наземных ориентиров.
