— Как расстреляли? Кто расстрелял? Почему сожгли? — начал задавать ничего не значащие вопросы растерявшийся вдруг резидент ЦРУ. Но это была его минутная слабость. Он быстро взял себя в руки:
— А охрана? Разве колонна шла без охраны?
— Охрана была, но…
— Что «но», Рассел?! Ты не понимаешь, что нас ждет?
— Тебя ждет, Джордж! Это твои дела! Я не могу обеспечивать подразделениями армии США охрану колонны с коммерческим, а не военным грузом. Если бы наши ребята попали в ту мясорубку, то меня в лучшем случае уволили бы без пенсионного содержания, а в худшем — посадили бы на электрический стул.
— Ладно, Рассел, не будем сейчас устраивать разборки, кто виноват! Думаю, этим займутся другие люди. Ты сам там был?
— Да!
— И что? Неужели…
— Да, Джордж, да! Ничего не осталось! Никто не выжил! Колонну расстреляли с двухсот метров из крупнокалиберных пулеметов и гранатометов. Тебе трудно понять, но из-под таких обстрелов, как правило, никто не выходит живым.
— Завтра, в крайнем случае послезавтра, буду в Кандагаре. По телефону всех вопросов не решить, особенно с этим, как его?..
— Мохаммадзаем, — подсказал полковник.
— Во-во, …заем этим самым! — огорченно буркнул резидент Ламберт и положил трубку. Постояв в раздумьях какое-то время, он направился в небольшую комнату отдыха. Там находились диван, пара кожаных кресел, журнальный столик, бар-холодильник и душевая кабина. Окон в комнате не было, но работавший кондиционер создавал приятную прохладу. Ламберт хотел выпить, чтобы немного успокоиться.
* * *
Из ворот военного госпиталя итальянского воинского контингента, входящего в коалиционные силы, выехали три автомобиля. Первым следовал армейский «хамви» со знаками принадлежности к американской военной полиции. За ним двигались микроавтобус и легкий бронетранспортер. С включенными проблесковыми маячками и спецсигналом автомобиль военной полиции обеспечивал беспрепятственное движение колонны по узким улицам афганской столицы. Машины быстро проехали по центру Кабула и устремились к столичному международному аэропорту. Вскоре колонна достигла намеченной цели, но в этот раз всегда заранее открытый шлагбаум для проезда столь важного кортежа на взлетно-посадочную полосу был почему-то закрыт. Автомобили остановились возле будки охранника. Из джипа военной полиции вылез долговязый рыжий сержант. Он подошел к афганскому солдату, охранявшему въезд на взлетное поле.
— В чем дело, обезьяна? Поднимай шлагбаум! Живо!
Однако тот даже не двинулся с места, а только сорвал с плеча автомат и истошным голосом прокричал: «Дриш!», что на пушту означало «стой!». Сержант удивленно взглянул на афганца и сделал шаг назад.
— Вызови офицера, болван! — потребовал американец, с опаской поглядывая на направленный в него ствол автомата. Однако солдат даже не двинулся с места. Сержант, поняв, что афганец его просто не понимает, подошел к микроавтобусу. Он что-то сказал сидевшему в кабине рядом с водителем пассажиру, после чего очень быстрым шагом, почти бегом, вновь направился к афганскому солдату. Сержант приближался к часовому с самыми серьезными намерениями, так как расстегивал на ходу кобуру своего пистолета. Трудно сказать, чем бы закончилось дело, ибо афганец не испугался столь решительно настроенного американского сержанта. Назревающий конфликт, грозивший перерасти в стрельбу с возможным кровопролитием, прервал приезд сотрудников министерства государственной безопасности и таможенной службы аэропорта.
— Полковник Абдоль Вали, начальник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и контрабандой оружия, — на довольно чистом английском языке представился подошедший к сержанту афганец. — С кем имею дело?
— Сержант Джонс, военная полиция США! Имею предписание сопроводить груз до борта самолета! Вы должны нас немедленно пропустить! — уверенно заявил американец.
— Сержант Джонс, — спокойно сказал афганский полковник. — Вы находитесь не в США, а на территории суверенного государства, поэтому вам должно вести себя подобающим образом и выполнять требования представителей местной власти.
В это время пока шел диалог, джип, микроавтобус и легкий бронетранспортер окружили вооруженные афганские солдаты.
— Ваши сопроводительные документы! — твердо сказал полковник Вали. Спорить было бесполезно, поэтому американский сержант протянул афганцу требуемые бумаги. Полковник взял их и стал внимательно изучать. Американец в это время обеспокоенно поглядывал на афганца и заметно нервничал.
— Полковник, мы везем тяжелораненого солдата! Каждая минута промедления для него смерти подобна! Прикажите пропустить нас!
— Не торопитесь, сержант! Сейчас мои люди и таможенники проверят ваши автомобили, груз, и если все будет в соответствии с документами, то вас пропустят. Только для тяжелораненого солдата слишком уж серьезный эскорт. Не думаю, что в Кабуле столь опасно ездить по улицам, что необходима такая охрана. Давайте наш осмотр начнем с микроавтобуса, — предложил полковник Вали.
— Вы не верите сопроводительным документам? — продолжал упорствовать сержант.
— Верю, но хотел бы лично пожелать вашему солдату скорейшего выздоровления!
Сержант замялся. По всему было видно, что ему очень не хотелось открывать дверь микроавтобуса.
— Вообще-то, полковник, этот автомобиль принадлежит итальянскому госпиталю. Нас просто попросили сопроводить его до аэропорта. Я не могу позволить… — Сержант Джонс встал спиной к двери автобуса, закрыв ее и практически не давая возможности сотруднику безопасности и работнику таможенной службы проникнуть внутрь салона.
— Не мешайте мне, сержант, выполнять свои обязанности, — перебил полковник Вали американца. — Повторяю еще раз, что вы находитесь на территории Афганистана, а не США. Командовать будете у себя дома. В противном случае я прикажу применить оружие.
Поняв, что спорить бесполезно, сержант направился к «хамви» с видимым намерением связаться по рации со своим руководством. Однако он вновь был остановлен жестким окриком полковника:
— Стоять, сержант! Не заставляйте меня применять оружие!
Американец резко обернулся и увидел направленный на него ствол пистолета. Черная дырочка дула смотрела ему точно в лоб. Сержант ничего не ответил. Он остановился, демонстрируя полное спокойствие, но желваки, игравшие на его скулах, и раздутые ноздри говорили о том, что сержант взбешен и ему очень трудно держать себя в руках.
Полковник Вали, не обращая внимания, на состояние сержанта Джонса, подошел к микроавтобусу, взялся за рукоятку двери, потянул на себя и без особых усилий откатил ее в сторону. Он поднялся на ступеньку и заглянул внутрь салона. Там никого не было: ни раненого солдата, ни медицинского персонала.
— Сэр, боюсь вас огорчить, но вы, кажется, потеряли по дороге своего тяжелораненого, а может быть, он сбежал? — с некоторым сарказмом и деланным удивлением спросил афганский полковник. Сержант никак не отреагировал на это язвительное замечание. Тогда полковник спустился на землю и что-то сказал своим коллегам. Те кивнули в ответ и бросились к джипу, на котором приехали. Буквально через минуту они вернулись. В руках одного из них была видеокамера, у другого — большой черный кейс.
