К 1690 году, за два года, прошедших после коронации Вильгельма и Марии, отток серебряных монет настолько усилился, что стал предметом парламентского расследования. Несколько членов "Благочестивой компании ювелиров" — гильдии, управляющей торговцами драгоценными металлами, — подали прошение о помощи, чтобы предотвратить то, что, по их словам, вело к крушению их бизнеса. Они утверждали, что только за шесть последних месяцев из Лондона во Францию и Голландию было отправлено 282 120 унций серебра. Этого хватило бы, чтобы отчеканить не менее пятидесяти пяти тысяч фунтов стерлингов,
[203] или более десяти процентов от всей серебряной монеты, произведенной Королевским монетным двором за предыдущие пять лет. Кто же был в этом виноват? Ни в коем случае не "Благочестивая компания". Ювелиры обвиняли иностранных дельцов, промышляющих металлом, а особенно — вездесущих плутов-евреев, "которые готовы на все ради прибыли".
[204]
Чтобы расследовать обвинения ювелиров, была сформирована комиссия во главе с сэром Ричардом Рейнеллом, и 7 мая Рейнелл предстал пред Палатой общин, чтобы сообщить о результатах. Обвинения авторов петиции подтвердились: серебро действительно исчезало из королевства. Причина этого не составляла никакой тайны. Отличие стоимости серебряного слитка из Англии на Европейском континенте от номинальной стоимости полновесных легальных шиллингов, отчеканенных из каждой его унции, было не очень велико, приблизительно полтора пенни на унцию. Но этой прибыли, по данным комиссии, было достаточно, чтобы торговцам было выгодно переплавлять английские деньги в слитки для продажи по ту сторону канала.
Рейнелл был немного сдержаннее в определении виновных, чем авторы петиции. Соглашаясь с тем, что "евреи ради прибыли вывозят [серебро] в весьма больших количествах … вызывая чрезвычайные убытки у мастеров-ювелиров", Рейнелл признал, что и "англичане, так же как евреи, ради выгоды, несомненно, плавят деньги короны и продают серебро иностранцам, что грозит уничтожением всей нации из-за отсутствия денег, если не будет найдено действенное средство, предотвращающее вывоз любого серебра или золота".
Дело осложняла другая сторона валютного кризиса: параллельно имели хождение деньги двух чеканок — старые, отчеканенные вручную до 1662 года, и более новые, более тяжелые, сделанные машинным способом. Хорошие деньги вытеснялись плохими. Новые деньги, имеющие точный вес и защиту, не могли полноценно циркулировать, пока низкокачественные монеты шли за ту же номинальную стоимость. Великий викторианский историк лорд Маколей позже сообщал: когда кризис достиг своего пика, на сто фунтов серебра, поступающие в казну, приходилось не более десяти хороших шиллингов — то есть одна монета из двух тысяч. Маколей писал: "Она массами шла в переливку,
[205] массами шла за границу, массами пряталась в сундуки; но почти невозможно было отыскать хоть одну новую монету в конторке лавочника или в кожаном кошельке фермера, возвращающегося с рынка" (здесь и далее цит., с необходимыми изменениями, по: Маколки Т. Б. История Англии. 4. 7.Т. Б. Маколей. Полное собрание сочинений. Т. 12-СПб.: Изд-во M.O. Вольфа, 1865). Случившийся кризис, утверждал Маколей, был гораздо серьезнее, чем плохое правление Карла и Якова. "Можно вполне усомниться, что все зло, которое терпела Англия в течение четверти столетия от дурных королей, дурных министров, дурных парламентов и дурных судей, едва ли равнялось тому злу, которое сделали ей в один год дурные кроны и дурные шиллинги". Для большинства англичан не имело значения, кто правит в Лондоне. "Виги или тори, протестанты или иезуиты господствовали в правительстве — все равно фермер гнал скот на рынок, лавочник продавал коринку на пудинг, магазинщик продавал сукно, покупщики и продавцы шумно хлопотали по городам". Но когда "испортилось великое орудие обмена, то парализовалась всякая работа, всякая промышленность. Зло ежедневно, ежечасно чувствовалось повсюду почти каждым человеком".
Золотую гинею все еще можно было найти в лавке ювелира — по цене приблизительно в тридцать шиллингов. Но фунт говядины на рынке Спиталфилдс шел весной 1696 года примерно за три пенса. Галлон пива стоил шиллинг или меньше. Ежедневная заработная плата чернорабочего
[206] составляла около тринадцати пенсов. Когда мелкая серебряная монета, которая была двигателем повседневной жизни, стала исчезать, это ударило по торговле, которая почти остановилась. "Ничего нельзя было купить без спора, — писал Маколей, — простаков и разинь грабили без милосердия". Монетный двор между 1686 и 1690 годами произвел
[207] серебряную валюту стоимостью почти в полмиллиона фунтов. Но за следующие пять лет из Англии утекло столько серебра, что Монетному двору почти не из чего было отливать монеты, и с 1691 по 1695 год было произведено лишь немногим более семнадцати тысяч фунтов.
Рейнелл и его коллеги подтвердили факт кризиса, но "хотя Комиссия нашла жалобы ходатайства весьма справедливыми, а неудобства для королевства
[208] — весьма великими, он не могли договориться о том, как предотвратить это". Закон запрещал плавить отчеканенную монету, но, пока английское серебро в слитках имело большую цену, чем та, которую назначал Монетный двор в кронах или шиллингах, наличность Англии продолжала уплывать по Темзе.
