Из Вильно ответили в Москву: «Мы все желаем, чтоб нам с вами быть вместе навек, чтоб государь ваш властвовал и на наших землях» (текст прислали московские послы).
В апреле 1587 года в Москву прибыло посольство Великого княжества Литовского, чтобы продолжить переговоры и обговорить условия унии. Царя пригласили на выборный сейм в Варшаву, но Федор Иванович не поехал, послал своих представителей. И. Саверченко писал:
«4 августа 1587 года на Варшавском выборном Сейма, куда Л. Сапега прибыл со своим вооруженным отрядом (как, кстати, и все остальные, кто готовился отстаивать своих кандидатов), произошла его встреча с московскими послами, которых он вскоре пригласил для разговора со всем «рыцарским кругом». Во время этой встречи царские послы показали полную инфантильность и своими бессмысленными и бестолковыми действиями оттолкнули многих из сторонников кандидатуры Федора, среди которых, кстати, было много и поляков. Приученные слепо, по-лакейски выполнять волю своего господина, бояре, кроме этого, еще и самонадеянно не соглашались чуть ли не со всеми условиями, на которых настаивало рыцарство. Даже совсем не принципиальное требование шляхты, чтобы царь после его избрания королем и великим князем через десять недель, а в случае военной необходимости и раньше, приехал в Речь Посполитую, вызвало противодействие с их стороны. С фанаберией и традиционной надменностью послы ответили: «В Варшаву царь приедет тогда, когда пожелает». При таком необдуманном поведении послам Федора тяжело было рассчитывать на успех, тем более, что он отказывался дать двести тысяч рублей на выплату долгов и оборону Речи Посполитой, ведь другие претенденты, как небеспочвенно ожидалось, по завершении выборов начнут доказывать свои права на престол с помощью оружия».
Уникальный исторический шанс объединения Московского Царства и Великого княжества Литовского был потерян осенью 1587 года. Паны-рада отправили в Москву последнее письмо:
«Замойский выбрал шведского королевича. Збаровские выбрали цесаревого брата, а мы все – литвины и большая часть поляков хотим господина вашего. Но задержка только за верой и приездом. Если бы знали о скором приезде государя вашего, мы бы, избравши его, в тот же час пошли на Краков и не дали бы короны ни шведу, ни брату цесаря».
Царь отказался приехать, не соглашался короноваться в Кракове, а только в Москве, или на худой конец – в Смоленске, не захотел в титуле писать первым «король литовско-польский», не согласился ни с одним из предложений Великого княжества Литовского. В острой борьбе королем Речи Посполитой был выбран Сигизмунд III Ваза. В декабре 1587 года на съезде элит Великого княжества Литовского в Бресте он был признан великим князем Литовским. Лев Сапега писал:
«Бог мне свидетель, что я хотел иметь московского князя за государя, хотя и видел его многочисленные недостатки и изъяны и видел множество помех для осуществления этого плана».
Подканцлер, возможно, хотел в период бескоролевья добиться независимости для Великого княжества Литовского – он понимал, что избранный королем и великим князем Федор Иванович не будет иметь настоящей возможности вмешиваться в дела нового союзника и члена объединенной страны, что, в общем-то, и обещали московские послы – «только выберете себе в государи нашего царя, будете под его царской рукой, а всем руководите сами в Короне Польской и Великом Княжестве на своих правах». Не получилось, хотя все шансы на создание суперимперии были».
Через месяц после признания Сигизмунда III великим князем Литовским Лев Сапега подписал у него в Кракове привилей-указ, который утвердил III Статут Великого княжества Литовского, Русского и Жамойтского, получивший юридическую силу. Грамота 28 января 1588 года подчеркнула самостоятельность Великого княжества Литовского, называя польскую шляхту «соседями» и «чужеземцами» – им было запрещено получать в наследство и в награду за службу, покупать имения и земли, занимать государственные должности в Великом княжестве Литовском. Современный автор А. Мясников в книге «Сто лет белорусской истории» писал:
«Благодаря этому труду Лев Иванович и стал «звездой» нашей отечественной истории. Светлые головы многих государств и тогда и сейчас считали и считают Статут выдающимся памятником европейской юридической мысли.
Статут 1588 года был создан в условиях формирования в княжестве культуры эпохи Возрождения, под большим влиянием ренесансно-гуманистической философии общественно-политической мысли. Хоть этот документ феодально-средневекового права, в нем достаточно выразительно просвечиваются и тенденции нового, раннебуржуазного правового сознания.
Все нормы Статута проникнуты идеей установления правового государства в ВКЛ. В нем, подчеркивал Лев Иванович, деятельность всех государственных органов и служащих должна полностью отвечать праву. Провозглашение этой идеи в период феодализма свидетельствовало о возникновении новой государственно-правовой теории, которая более всего и проявилась в третьем Статуте».
Свод законов, а именно так можно назвать Статут, обеспечивал политическую, экономическую и культурную независимость Великого княжества Литовского. Все внутренние дела княжества решались внутри него. Высшим законодательным органом являлся Общий – Вальный Сейм, собиравшийся в Слониме. Это было очень важным для литовско-белорусского государства, так как Сигизмунд III хорошо помнил о позиции ВКЛ при его выборах. Лев Иванович писал: «Король говорил, что больше обязан полякам, чем литве, ведь ему поляки больше, чем литва, оказали уважения. И он не только так говорит, но и делает. Поляки уже больше имеют, чем сама литва. Литвину откажут, а поляку тотчас дадут. Если только что случится на Литве, то все полякам отдадут.
Не только я, но и весь народ наш королем не уважаем».
Статут вводил такие понятия, как государственный и национально-культурный суверенитет, религиозную толерантность, презумпцию невиновности. Для ввода его в действие, для обязательного исполнения его всеми «гражданами» Великого княжества Литовского, включая короля, Статут необходимо было срочно издать – только это могло остановить возможное беззаконие. Лев Сапега сам подготовил Статут к печати и уже летом 1588 года и за собственные средства издал в виленской типографии Мамоничей. В предисловии Лев Иванович объявил цель издания этого свода законов – создание правового государства, гарантирующего защиту прав всем жителям Великого княжества Литовского. Он официально подтвердил права старобелорусского языка, как государственного для Великого княжества Литовского.
«А писарь земский должен по-русски, буквами и словами русскими все письма, выписки и повестки писать, а не каким-то другим языком и словами».
Над Статутом много лет работала специальная комиссия, в которую входили представители разных конфессий и слоев населения. Статьи и разделы Статута обсуждались на поветовых собраниях – сеймиках. Лев Сапега писал в документе: «А где право или статут во главе, там сам Бог всем владеет. Правовое устройство есть цель и конец всех прав на свете, им все государства стоят и в целости сохранены бывают». Статут сохранял сословные права шляхты, ее привилегии и вольности, утвердил, что власть должна подчиняться закону и единому для всех суду. Лев Иванович ввел ответственность шляхты за убийство крестьянина – этого в прежних сводах законов не было. Вводился институт адвокатов, судьи были обязаны оправдывать людей, чья вина не была доказана. От уголовной ответственности освобождались несовершеннолетние, до 16 лет, психически больные. За преступление против женщины устанавливалась двойная ответственность. Запрещалось держать в неволе свободных людей, ограничивал крепостничество.
