Что самым фатальным образом отразилось прежде всего на действиях спецподразделений. Поскольку американцы, при всем их апломбе, не имели в Норвегии ни агентуры, ни налаженных каналов ее заброски, они милостливо уступили эту честь тем, кого презирали, англичанам! И естественно, что УСО для действий на американском участке (прежде всего, против батареи на Энгелое) выделило силы и средства, по остаточному принципу. Так, для разведки "полосы прибоя" на предмет мин и противодесантных заграждений выделили всего одну группу, которая погибла на подлодке "Апрайт", не выполнив поставленной задачи. Информация, иногда полученная из сомнительных источников, как правило, не перепроверялась, а принималась на веру. Наконец, в американских частях, все командиры до уровня батальона имели подробные карты лишь своего участка высадки — вынужденные же в ходе боя выбрасываться на первый оказавшийся вблизи берег, десантируемые войска оказывались на совершенно незнакомой местности (как выяснилось уже позже, очень многие американцы считали Лофотенский архипелаг полуостровом, по которому можно выйти к Нарвику по суше!).
Совершенно не поддающейся объяснению может быть названа попытка американцев 13 октября сбросить собственные группы спецназначения (если не считать за причину недоверие к британцам). Причем при ее осуществлении не было сделано различия между джунглями Бирмы и северной Норвегией. Во-первых, десант был слишком велик для "группы коммандос", более 140 человек, целая рота с тяжелым вооружением (минометы). Что повлекло, во-вторых, резкое усложнение высадки — двенадцать транспортных самолетов были разбиты на три группы, идущих к цели самостоятельно — считалось, что десант, сброшенный с первой из них, должен был после сбора быстро обследовать местность, найти наиболее удобную точку для сбора и зажечь там зеленый маркер, на который будут высаживаться все последующие группы. В третьих, объем и вес снаряжения превышал все разумные пределы — на каждого человека приходилось больше ста килограмм переносимого груза (предполагалось, что часть будет спрятана как аварийный запас на случай отхода, а часть контейнеров не найдут). План был может и хорош на бумаге — но никто отчего-то не подумал, что сильным ветром парашютистов и груз разбросает по большой территории. Что приземляться придется ночью, на скалы, поросшие лесом — и большое количество десантников получат травмы и переломы, без всякого воздействия врага. Что полмили по ровной местности, это совсем не то, что те же полмили, разделенные горным хребтом. Что "быстро обследовать территорию", за короткий срок до подлета второй и третьей волны решительно невозможно, как впрочем и найти контейнер с маркером. Что просто собраться вместе, а тем более собрать все сброшенные парашюты, включая грузовые, и найти все грузы, это непосильная задача, даже останься весь десант на ногах и каким-то волшебным образом установив немедленную связь друг с другом на земле. Что управлять таким отрядом после приземления в первые часы абсолютно нереально.
Немцы же, получив сообщения от своих постов и отдельных лояльных норвежцев, действовали на удивление быстро и четко. Из-за большого разброса, десант был принят за гораздо более крупный. Но утром 14 октября, он представлял собой не организованную и боеспособную часть, а толпу одиночек, раскиданных по незнакомой местности, без руководства, без снабжения, зачастую с переломанными ногами. И что страшнее всего, немцы, знакомые с этим театром, подобные трудности хорошо представляли. В итоге, вместо тайного выдвижения на исходный рубеж и внезапной атаки, американским десантникам пришлось играть в "кошки-мышки" со спешно переброшенным батальоном горных егерей. Самой страшной была судьба раненых и покалеченных, превратившихся в обузу для товарищей (четверо здоровых едва могли нести одного по той местности, а ведь был еще груз!), однако и немцы по тем же причинам, увечных не брали в плен, а добивали на месте. Лишь 18 октября последние из уцелевших американцев сумели перейти шведскую границу, успев подвергнуться краткосрочному интернированию, до того как воспользоваться русским гостеприимством.
Стратегическим результатом могло бы быть отвлечение у немцев одного батальона, причем наиболее подготовленного для боя на той местности. Однако гораздо больше сказалось на исходе сражения, что под удар чрезвычайных мер, принятых при отражении американского десанта, попали группы УСО на южном направлении (одна уничтожена, две отошли с потерями).
В результате, во время сражения, немецкие тылы остались совершенно без воздействия сил спецназначения. По причине ошибочного плана (британский участок) и совершенно неуместной американской инициативы с парашютистами (американский участок).
Из "нарвикской" папки Додсона. Капрал Тони Боумен. 28я Пенсильванская дивизия
Мы верили, что мы — лучшие. Так твердили нам наши командиры. "Скажите нам, что — и мы сделаем это!". Символ нашей дивизии — красный кирпич, как символ стойкости, "краеугольный камень". И стойкость наша в сражении должна быть такой же!
За что мы сражались? Оттого что Гитлер, которого назначили "очень плохим парнем" с чего-то решил, что лишь немцы должны быть как белые, а все прочие как ниггеры. А русские считают, что все люди белые, а ниггеров не должно быть вообще. Что на мой взгляд, не меньший бред: скажи мне, что я равен ниггеру, по уму и способностям, сразу в морду дам! Так что мы, по крайней мере в Европе (с желтомордыми и так все ясно, а кто сказал, что ниггеры лишь черными могут быть?), должны всего лишь сказать дерущимся "брэк", и взять с них плату за услуги. В первую очередь, конечно, с Гитлера — поскольку он успел очень сильно обидеть наших британских кузенов. Ну а русским может быть довольно будет и по-хорошему, показать глубину их заблуждений — слышал, что не водятся ниггеры в России, вот русские и привыкли всех белыми считать. Но ведь зачем-то Бог создал людей разными? Белые должны командовать, и деньги считать, ну а ниггеры работать на белых. Что есть справедливость? Это когда все довольны — белые, что они богаты, а ниггеры, что на белых работают.
Спрашиваете, сэр, как это я с такими убеждениями, да в 28й Пенсильванской? Так я вообще-то родом из Алабамы, и родители мои оттуда, а меня жизнью помотало по десятку штатов, как это у нас бывает, чемодан, поезд, автобус, сел и погнал туда, где заработок есть! А сейчас вообще, в этой африканской дыре, в пятьдесят втором осел, как воевать уже староват, и пораненный, повезло вот бизнес ухватить. Одни черные рожи вокруг, беседе с белыми людьми всегда рад — так что крутите свой диктофон, сэр, мне не жалко. Ведь секреты моего бизнеса здесь вам неинтересны — ну а то, что было когда-то в Норвегии, никому не интересно, кроме вас.
Начало драки пропущу, поскольку ни черта не видел. Где-то стреляли, вроде даже потопили кого-то — мы в это время в коробке сидели, как сельди в бочке. Десантный транспорт, это вам не "Куин Мэри", цель здесь запихнуть максимальное число личного состава, и чтоб кое-как перетерпели до высадки. Так что когда нам скомандовали, все наверх и в "калоши" грузись — только рады были. Что такое "калоша" — ну вы же, как моряк, видели наверное, на что малый пехотно-десантный катер похож? Нос широкий и плоский, там аппарель, рубка сильно к корме сдвинута — на взгляд со стороны, все здорово на громадный башмак или калошу смахивает. А палубы нет — так что хоть воздухом подышим, и небо видать.
