Новые связи, предлагаемые зарубежными партийными органами, должны были быть особо тщательно проверены. Иностранные коммунисты, сотрудничавшие с военной разведкой, подлежали инструктажу с целью недопущения личного общения с партийной средой, личных знакомств и связей с лицами партийного аппарата.
Однако реализация декабрьского постановления ЦК ВКП(б) на практике была сопряжена с большими трудностями, так как сама по себе изоляция зарубежных органов советской военной разведки от связей с компартиями еще не избавляла их от провокационных обвинений в шпионаже (когда это было выгодно для правящих кругов). Кроме того, необходимо было считаться с тем, что партии некоторых стран не были организационно оформлены, и вопрос о партийности того или иного кандидата на вербовку определить было трудно. К тому же некоторые иностранцы стремились подчеркнуть свою идейную близость к представителям Советской страны, выдавали себя за членов компартий, не являясь таковыми.
Вышеперечисленные факторы, а также сделанная в постановлении оговорка, по-прежнему сохраняли за разведкой возможность привлечения иностранных коммунистов к сотрудничеству, правда, уже не в тех глобальных масштабах (определенная преграда все-таки была поставлена).
Срывы в агентурной разведывательной работе, осуществляемой с позиций официальных прикрытий, серьезно компрометировали советские официальные представительства. Количество провалившейся агентуры в эти годы было достаточно велико. Так, в 1924/25 гг. было арестовано 33 агента, в 1925/26 гг. – 19 агентов и в 1926/27 гг. – 27 человек (речь идет об операционном годе, не совпадавшем с календарным).
Провалы разведки антисоветские круги использовали как повод для выступлений против налаживания политических и экономических связей с СССР, обвиняли наши дипломатические представительства в диверсионно-разведывательной деятельности и подрывной пропаганде. В условиях напряженной борьбы Советского Союза за ликвидацию экономической и политической блокады неудачи в агентурной разведывательной деятельности были особенно опасны, так как подрывали престиж Советского государства.
Руководство военной разведки в целом понимало недостатки и опасность все усиливавшегося крена в сторону ведения разведки с легальных позиций. Однако, хорошо представляя, какого рода трудности возникнут при создании нелегальных резидентур и обеспечении надежной и бесперебойной связи с ними, оно не решалось отойти от существовавшей практики, несмотря даже на целый ряд провалов. И только серьезные инциденты в апреле – мае 1927 г., такие как полицейский налет на советское полпредство в Пекине, провал в Париже, а также обыск в помещениях общества «Аркос» и торгового представительства Советского Союза в Великобритании, привели к кардинальным изменениям организации и ведении разведки.
Территория пекинского полпредства СССР делилась на две части: на территорию собственно полпредства, где помещались помимо квартир сотрудников канцелярия посольства, кабинет военного атташе, аппарат резидентуры ИНО, консульская часть, и на так называемый военный городок, где в одном доме с канцелярией военного атташе размещался и аппарат резидентуры. Здесь же находились китайские коммунисты. Сама экстерриториальность «военного городка» вызывала большие сомнения.
Обе территории соединялись между собой внутренними воротами, и каждая из них имела свой выход для связи с внешним миром.
6 апреля 1927 г. полицейские и солдаты из воинских частей Чжан Цзолиня ворвались в ворота военного городка в тот момент, когда они были открыты для въезжавшего автомобиля. Одновременно были заблокированы ворота, соединявшие «военный городок» с остальной территорией полпредства. Из полпредства успели только передать распоряжение по телефону об уничтожении документов. Китайская полиция свои действия оправдывала тем, что, по имевшейся у нее информации, в советском представительстве скрываются китайские граждане, причастные к антиправительственной деятельности.
Нападавшие приступили к вылавливанию китайских коммунистов, а затем к захвату документов в помещениях «военного городка», в том числе в помещении резидентуры. Сотрудники резентуры успели бросить документы в одну из комнат, облить их керосином и поджечь. Однако прибывшая пожарная команда быстро потушила не успевший разгореться пожар. Поэтому документы сгорели только частично.
Обыску и ограблению подверглись торгпредство и большая часть квартир сотрудников полпредства.
Руководитель резидентуры А. И. Огинский с ключом от своего сейфа во время нападения находился вне территории «военного городка». Его попытки добраться до помещения резидентуры или передать туда ключ ни к чему не привели. В результате сейф резидента со всем его содержимым попал в руки полиции. В остальных помещениях на территории собственно полпредства документы сжигались в течение нескольких часов.
Как позднее докладывал Огинский, в числе захваченных документов были материалы о деятельности военной разведки в Китае – отчеты резидентур на местах и переписка с ними; переписка центральной пекинской резидентуры с Москвой; расписки агентов в получении денег; добытые агентами документы в иностранных посольствах и др.; материалы о связи Советского Союза с Кантоном и с Фэн Юйсяном – документы о снабжении оружием и другим имуществом НРА и национальных армий на Севере; список советских военных инструкторов в китайских армиях с подлинными именами и псевдонимами; доклады советских военных представителей в национальных армиях; доклады В. К. Блюхера, переписка с ним и с М. М. Бородиным и др.; материалы китайской компартии – протоколы заседаний Северного областного комитета ККП (помещавшегося в полпредстве), секретные адреса коммунистов и др.
Из захваченных документов, по словам руководителя центральной пекинской резидентуры, можно было составить более или менее полную картину всей, не подлежавшей разглашению, секретной работы Советского Союза в Китае.
Эти документы раскрывали методы работы и организационную структуру разведывательной сети в Китае и служили основанием для провала ряда резидентур. Иностранным державам предоставлялись широкие возможности для использования захваченных документов в дипломатических, политических и военных целях.
В руки китайских милитаристов попала информация о военном положении в «национально-революционном лагере», о тактике китайской компартии в соответствующий период времени и об истинных причинах провала ряда партийных работников. Кроме того, результатом налета были временная дезорганизация всей разведывательной деятельности, разгром Северного комитета компартии, арест китайцев, проживавших на территории полпредства, а также 15 советских граждан, в том числе сотрудников аппарата военного атташе – И. В. Тонких167 и Ф. Е. Ильяшенко.
28 апреля 1927 г. по приговору военного суда был казнен один из основателей КПК Ли Дачжао168, арестованный 6 апреля в «военном городке». Вместе с ним мучительной казни были преданы 19 руководителей Северного бюро КПК и Гоминьдана (среди них одна женщина).
Как выяснилось в ходе проведенного расследования, о готовившемся налете в полпредстве узнали за недели полторы-две. Было принято решение организовать постоянные дежурства и наблюдение вокруг полпредства. При этом дежурный у ворот должен был дать сигнал в случае нападения. Одновременно предполагалось организовать вооруженный отряд, который при нападении белогвардейцев должен был сопротивляться до конца, а в случае налета полиции – задержать ее всеми способами до окончания уничтожения документов. Китайских коммунистов, в свою очередь, планировалось перевести в более безопасное место. Архивы всех организаций, находившихся в посольстве, необходимо было собрать в одном месте и подготовить для быстрого их сожжения в критический момент. Но всего этого, к сожалению, реализовано не было.
