— Все ограничения и никаких преимуществ? Черт возьми, да зачем они вообще стали вампирами?! — в сердцах воскликнул виконт де Морьев.
— Не всякий немертвый становится таковым по доброй воле. Не у каждого есть выбор. В отличии от вас.
— Вы мне предлагаете..?
— Да. Я именно что предлагаю вам стать вампиром. Скажите «нет» и я тут же удалюсь.
— Но почему именно я? Ведь вы могли пройти мимо? Проклятье, да вы могли и вообще не заглянуть в эту камеру! Просто совпадение?
— Скорее уже предназначение. Мы существа из фольклора, а в сказках ничего не бывает просто так. Они очень скупые, сказки. Никогда не тратят действие понапрасну. Один эпизод влечет за собой другой. Если принцесса уснула мертвым сном, значит, ее должен расколдовать принц. Если на ступенях остался хрустальный башмачок, он обязательно будет впору какой-нибудь ножке, даже если перед этим придется изуродовать несколько. Ну а если в вашей тюремной камере очутился вампир и вы не поддались его сонным чарам… додумайте сами. Мы встретились неспроста, Виктор. Каков будет ваш ответ?
— Да! — закричал виконт. Чтобы вампир не передумал, он готов был продолжать до бесконечности. — Да, да, да!!!
Он даже не вздрогнул, когда клыки впились ему в шею. Его кровь лилась в рот Сен Жермену, и можно было лишь плыть по течению, блаженно улыбаясь. Ему было хорошо. Затем возникло ощущение слабости, но за последнее время Виктор уже свыкся с ним. Капля за каплей утекала жизнь. Вот уже конечности сковало холодом, который пробежался по всему тела и вплотную подобрался к сердцу. Но перед последним стуком вампир, молниеносным движением вспоровший себе запястье, выдавил несколько капель крови в рот Виктора. Застонав, тот припал губами к царапине, не давая ей затянуться.
Прав был Сен-Жермен! Алхимия — просто чепуха по сравнению с тем, что происходило сейчас. Это ли не настоящая трансмутация? Он чувствовал, что по его жилам текло расплавленное золото, которое вот-вот брызнет фонтаном из кончиков пальцев. Как прекрасно умирать! Смертная оболочка была лишь уродливым хитиновым покровом, из которого выпорхнула ослепительная бабочка. Слишком долго он ползал по земле, опасаясь как бы его не раздавили, но теперь он будет парить. Отныне ему не нужно жить ни в тени Гильотины, ни в тени Креста. Какое ему дело до мирского и божественного? Его переполняла сила столь древняя, что он не мог дать ей имя. Что там Мастер говорил про сказки? Да, лучше так. Пусть он станет фольклорным элементом. По крайней мере, в сказках присутствует хоть какая-то логика. Там героев не швыряет по жизни, они не кружатся, как палые листья в водовороте — без смысла, без системы, без контроля над своей судьбой. Теперь он готов был шагнуть в новый мир, оставив прежнюю жизнь за порогом. Где-то там была революция, которая теперь казалась не страшнее игры в фанты. Где-то там была Женевьева. Он уже не мог ее вспомнить. Ее лицо представало как в разбитом зеркале. Отдельные черты — голубые глаза, вздернутый нос, ямочки на щеках. Но собрать эти черты в один образ не получалось, как он ни старался.
— Виктор? — Сен-Жермен похлопал его по щеке, и новый вампир открыл глаза. — Как вы себя чувствуете?
— Великолепно. Благодарю вас, господин Мастер.
— Ради всего несвятого, зовите меня Сен-Жерменом! — поморщился тот. — За сорок лет в университете мне опостылели и титулы, и звания, и научные степени, и прочая белиберда!
— Как вам угодно, Сен-Жермен.
— Вот и славно. А сейчас я научу вас превращаться в туман и мы выберемся отсюда. Прямо через замочную скважину! Тут главное не попасть под сильный ветер, а то капельки тумана разнесет по сторонам. Кому охота снимать свои уши с ближайшей изгороди? Или кое-что поважнее, — подмигнул вампир, но вдруг обеспокоено посмотрел на младшего товарища. — Только сдается мне, что вы еще слишком слабы.
Если это слабость, то что же тогда сила? Его сознание распахнулось и прокатилось по тюрьме, всасывая накопившийся здесь страх — старинный, черной плесенью вросший в стены, и совсем свежий, от которого тянулись тонкие нити по всему Парижу, к женам, детям, друзьям, слугам. От этого ощущения можно было захмелеть, как от доброго вина. А если даже страх так сладостен, то какова же на вкус человеческая кровь? Виктор решил не тянуть с ответом.
— Нехорошо уходить не попрощавшись, — покачал головой новообращенный. — Мне нужно перемолвиться парой словечек с добрыми друзьями. Позволите?
Вампир покосился на спящих узников.
— Только чур недолго. Я подожду здесь.
— Нет, лучше подождите у входа. Замочная скважина — это все же несолидно. Я привык входить и выходить через дверь. Причем парадную.
Сен-Жермен собрался было возразить, но что-то в голосе Виктора заставило его умолкнуть. Раскинув руки в стороны, он разлетелся на молекулы и собрался в зеленоватую дымку, которая просочилась через щели. Задумчиво поглаживая подбородок, виконт де Морьев тоже подошел к двери. Он мог высадить ее в два счета, но так слишком скучно. Если уж чему-то поучиться у новой власти, так это умению превращать смерть в развеселый праздник.
Он постучал.
— Кому тут не спится? — снаружи послышался осипший голос.
— Я хочу подать прошение о помиловании на имя общественного обвинителя, — сказал Виктор первое, что пришло в голову.
— А утра дождаться не мог? — резонно спросил тюремщик.
— Я в списках на завтрашний день. Но я надеюсь, что гражданин Фукье-Тенвиль еще успеет рассмотреть мое прошение с утра пораньше.
— Будто у него нет других занятий, как с твоим прошением возиться.
— О, мое предложение его заинтересует! В обмен на свою жизнь я готов заплатить немалые деньги.
— Да засунь свои деньги знаешь куда? — огрызнулся тюремщик.
— Боюсь, что в комитетах сидят не такие бессребреники, как ты. Армии сейчас нужны финансы. Наше замечательное правительство радуется даже трем франкам, которые сиротка вытрясла из копилки, а я предлагаю десять тысяч. Деньги надежно спрятаны. Только я знаю об их местонахождении.
— Эх ты, сволочь контреволюционная, — беззлобно констатировал тюремщик. — Ладно, выходи. Напишешь прошение у меня на глазах.
Дверь распахнулась и перед Виктором предстал тюремщик, крепко сжимавший в правой руке дубинку. Кивком он велел виконту выходить, после чего положил левую руку ему на плечо и повел по скупо освещенному коридору к столу, на котором стояла свеча. Внезапно заключенный подался вперед, словно споткнувшись. Это что еще за штучки? Но прежде чем тюремщик успел поднять его, а то и дубинкой приласкать, Виктор взмыл в воздух, совершил сальто, оттолкнувшись ногами от потолка, и в мгновение ока оказался за спиной у стража. Теперь роли поменялись. Столь же стремительным движением вампир схватил стража за правое запястье. Хрустнула кость, и дубинка покатилась по каменному полу. Мужчина завопил, но рот ему закрыли пальцы, холодные и твердые, как прутья чугунной ограды.
