Сент-Эндрюс дорог современным шотландцам тем, что там расположен древнейший университет Шотландии и прежде всего тем, что это родина гольфа. В отличие от нас шотландцы берегут и развивают национальные виды спорта. Футбол — футболом, но свой гольф они никогда не забудут. А где наша русская лапта, где наши городки и т. д.? У Запада надо учиться, как сохранять и развивать национальную культуру. Позже, после осмотра замка Дерси, мы доехали до центра графства Файф, обошли весь Сент-Эндрюс, уютный, старинный городок, и везде маленькие объявления: есть поле для гольфа. Кстати, и у лермонтовских замков такая же реклама: имеется великолепное поле для гольфа. Гольф нас не интересовал, поэтому мы, минуя спортивные поляны, напрямую шли к видному издали, обнесенному старинной оградой и воротами и даже остатками рва замку Дерси.
На гербе Сент-Эндрюса тот же девиз, что и на гербе последней ветви шотландских Лермонтов: «Dum spiro spero» («Пока дышу — надеюсь»). Один из известных в истории Лермонтов из Дерси, сэр Джеймс Лермонт, мэр Сент-Эндрюса с 1530 по 1546 год, был управляющим при королевском дворе, хранителем сокровищ Шотландии, мудрым дипломатом и советником короля Якова V. Сэр Джеймс одним из первых в Шотландии принял протестантство и участвовал в убийстве кардинала Битона в Сент-Эндрюсе в 1546 году. Это была самая громкая пора в истории рода Лермонтов, тогда владетельных и знатных особ.
Старшему сыну сэра Джеймса от первого брака перешел замок Балькоми, а замок Дерси достался старшему сыну от второго брака, сэру Патрику, который был мэром Сент-Эндрюса в течение сорока пяти лет. Он и его сыновья были последними Лермонтами, владевшими замком Дерси. Потом постепенно начался закат этого шотландского рода. Замок Дерси переходил из рук в руки, ветшал, пока в XX веке постепенно не превратился в самые настоящие руины.
Уже в наши дни, в 1996 году развалины замка были куплены на интернет-аукционе состоятельной семьей из Тайваня, шотландцем Кристофером Раффлом и его женой, по происхождению японкой. По старым чертежам они заново отстроили древний замок. Наверное, Кристоферу Раффлу мечталось о таком всю жизнь, небось, поднадоела и жизнь на Востоке, и он захотел вернуться в родную Шотландию, но с присущей Западу прагматичностью не забывал и о выгоде. Для воплощения замысла о постоянной гостинице не хватило прежде всего постояльцев. В стороне от всех туристических и коммерческих объектов, в шотландской глуши, содержать прислугу и кухню стало бы для него разорительным. В число знаменитых исторических и литературных памятников замок Дерси, увы, тоже не попадал. Тем не менее, кроме квартиры для собственного жилья, в замке были отстроены апартаменты для приема гостей.
Когда мы с сыном прочитали в Интернете приглашение в замок Дерси, сын испуганно вскрикнул: мы туда не поедем, не по карману! Сутки проживания стоили две тысячи фунтов, то есть 90 тысяч рублей. Не может быть, прикинул я, чтобы даже в замке номера в отеле так дорого стоили. Оказалось, по такой суточной стоимости сдаются не номера, а весь замок Дерси для свадеб, корпоративных вечеров, юбилеев и других значительных торжеств. Для среднесостоятельных людей это не так уж и дорого. Отгулять свадьбу в замке с почти тысячелетней историей, отметить юбилей фирмы — это запомнится надолго. А хорошо выпив, и с призраком можно поболтать. Естественно, внутри замка все было отстроено под самый современный стиль. Нам там было нечего делать, даже если бы нас позвали. А вот снаружи замок и впрямь выделялся своей круглой башней, замысловатым извилистым расположением, остатками крепостных стен. Вокруг стен хозяева аккуратно высадили цветы, поодаль поставили парковые скульптуры. Рядом с замком восстановлена церковь. Думаю, по приезде гостей там идут службы — венчание, крестины. Обширный, ухоженный сад, конюшня. За оградой бегал небольшой табунчик черногривых лошадей. Тоже для гостей. В вестибюле — портреты епископов Сент-Эндрюса. Как сказала хозяйка, есть в доме и галерея менестрелей.
После нашего внимательного осмотра замка и окрестностей мы по Интернету поблагодарили нынешнюю владелицу за гостеприимное разрешение посетить пустой замок. Как управляется одна хозяйка с замком, удается ли аренда? Очевидно, в случае аренды нанимается прислуга из местных. Может быть, если и в самом деле появился бы лермонтовский тур по замкам Шотландии, то для большой группы и при регулярном пребывании цены в Дерси оказались бы вполне умеренными.
На древней стене их наследственный щит
И заржавленный меч их висит.
Я стал бы летать над мечом и щитом,
И смахнул бы я пыль с них крылом;
И арфы шотландской струну бы задел,
И по сводам бы звук полетел;
Внимаем одним, и одним пробужден,
Как раздался, так смолкнул бы он…
[9]
В последние годы замок стал привлекать внимание местных историков, архитекторов и просто патриотов своего края. Начато археологическое изучение этого исторического памятника сотрудниками Сент-Эндрюсского университета. Создано общество — «Dairsie castle trust». Я думаю, соединение усилий историков, писателей и владельцев замка принесет пользу всем. Надеюсь, заинтересуются родом Лермонтов и серьезные русские историки и литературоведы. Я читал о Томасе Рифмаче и о шотландских предках поэта в статьях русских исследователей, но, как понимаю, до самих замков никто из них так и не добрался. Правда, есть интересная книга американцев, супругов Татьяны Молчановой и Рекса Лермонта, но как хороша была бы иллюстрированная книга «Шотландские замки Лермонтов».
Понимаю и сложность возможного смыслового анализа шотландских стихов Михаила Лермонтова. Понятно, почему на них не акцентируют внимание. Почему юный поэт так рвался вон из России?
Но тщетны мечты, бесполезны мольбы
Против строгих законов судьбы.
Меж мной и холмами отчизны моей
Расстилаются волны морей.
Почти ничего не зная, он тянулся к шотландской отчизне, понимая, что эти моря ему не преодолеть. Может быть, он тянулся к отцу, к древним своим, где-то услышанным поэтическим предкам?
Последний потомок отважных бойцов
Увядает средь чуждых снегов;
Я здесь был рожден, но нездешний душой…
О! зачем я не ворон степной?…
Не протест ли это в защиту отца, когда и родиной своей называет Шотландию, и отказывается от «чуждых снегов». Какой-нибудь разгоряченный политикан мог бы назвать эти стихи русофобскими и откровенно западническими: «на Запад, на Запад…» подальше от чуждых снегов хочет умчаться «нездешний душой» юный поэт. Впрочем, есть и у Маяковского — «Я не твой, снеговая уродина…». Но не тот ли самый Лермонтов написал позже «Бородино» и «Песню про… купца Калашникова»? Думаю, эти несколько стихотворений, навеянных Шотландией и Байроном, были на самом деле его тоской по отцу, выходцу из шотландского клана Лермонтов. Может быть, этим можно объяснить и его страстное увлечение поэзией Байрона.
Куда нам уйти от мистики, говоря о Лермонтове? Отца все вокруг презирали: чернь, «пустой», «странный» и даже «худой». Как-то впитывал эти чувства и молодой Миша. Но боролся с ними. Не отсюда ли потом возникли его страстные, полные большевистской ненависти к сытой холеной знати строчки «Смерть Поэта» (1837):
