Помнит ли кто-нибудь ныне походы Юрия Долгорукого, борьбу его за Киев, свары с родней? Да помнит ли кто-нибудь хотя бы и добрые его дела — примирение с врагами, сбережение Руси от половцев на закате его жизни? Кроме специалистов да еще, пожалуй, самых дотошных любителей исторического знания, никто.
Но фигура эта поистине знаменита. Вот только известность Юрию Владимировичу принесло отнюдь не то, что сам он, вероятно, считал делом своей жизни, — овладение Киевом. Прославили его полезные начинания, относящиеся к правлению князя на нелюбимой Ростово-Суздальской земле. Иными словами, то, чему сам он придавал куда меньше значения.
Юрий Владимирович невероятно много строил. Щедрой рукой он основывал новые города, возводил крепости, ставил храмы. Не привязываясь к северной вотчине своей, он все же вел себя там как настоящий хозяин. И в первую очередь заботился об укреплении границ.
При нем появились города Кснятин, Переяславль-Залесский, Юрьев-Польский, Дмитров. С меньшей достоверностью строительной деятельности князя приписывают Городец, Звенигород, Гороховец, Кострому, Тверь.
В Переяславле-Залесском князь начал сооружать величественный Спасский собор, дошедший до наших дней (1152).
Тогда же в городке Кидекше появилась каменная Борисоглебская церковь.
В Юрьеве-Польском он возвел большой каменный храм, простоявший около столетия. Во Владимире — храм Святого Георгия. В Суздале — каменную Спасскую церковь.
Наконец, имя его навеки связано с ранней историей Москвы. Первый раз Москва — еще не город, но, скорее всего, богатое село, где располагались одна из резиденций Юрия Владимировича и, видимо, его палаты на случай большой княжеской охоты, — упоминается в летописи под 1147 годом. В ту пору лучший друг и добрый союзник Юрия, князь Святослав Ольгович Новгород-Северский, терпел изгнание из своей вотчины. Его покинули прочие сторонники, он скитался с дружиной по лесным окраинам. Сын Юрия Владимировича Иван, отданный в поддержку Святославу, скончался 24 февраля 1147 года. В отчаянии Святослав явился к городу Лабынску в устье Протвы и там получил дорогие подарки, а вместе с ними ободряющее послание от Юрия: «Не тужи о сыне моем, ведь его Бог забрал. Другого сына тебе пришлю». Вместе двое союзников совершили поход: Юрий взял Торжок, а Святослав совершил удачный набег на Смоленщину
[51].
О последующих событиях летопись сообщает в подробностях: «Прислал за ним Гюрги (Юрий) и рече: „Приди ко мне, брате, в Москов“. Святослав же еха к нему с детятем своим Олегом, в мале дружине, пойма с собою Володимира Святославича; Олег же еха наперед к Гюрги и дал ему пардуса. И приеха по нем отец его Святослав. И тако любезно целовастася, в день пяток, на Похвалу святей Богородицы
[52], и тако быша весели. Наутрии же день повеле Гюрги устроити обед силен. И створи честь велику им, и дал Святославу дары многи с любовию, и сыновьям его Олегу и Володимиру, и мужей Святославле учреди
[53], и тако отпустил их. И обещался Гюрги сына пустити к нему, якоже и створи». С помощью суздальского войска, возглавленного сыном Юрия Глебом, его союзник вновь одерживает победы, а Глебу достается удел его брата, Курск.
В 1156 году по приказу Юрия Владимировича сын его Андрей поставил мощную деревянную крепость на Боровицком холме. С тех пор Москва сделалась заметной на политической карте Руси. Поэтому вполне справедливо, что с 1954 года в центре города стоит памятник Юрию Долгорукому. Пусть его и недолюбливают искусствоведы, зато он стал родным для жителей столицы. Москва бережет имя того, кто стоял у истоков ее величия.
Кондотьер, да свой.
АНДРЕЙ БОГОЛЮБСКИЙ
Верный сын Церкви
Правление князя Андрея вызвало в исторической литературе споры, большей частью связанные с его ролью «единодержца». Иными словами, предтечи русских царей. Разбирая его биографию, чаще всего говорят о политических комбинациях князя, направленных к единству и усилению Северо-Восточной Руси. Но так действовал не он один; Всеволод Большое Гнездо был в этом смысле ярче и удачливее. Зато судьба князя Андрея разворачивалась под знаком большого благочестия. Бог весть, в чем он был сильнее — в делах политических или в делах веры. Во всяком случае, Русской церкви он дал чрезвычайно много.
Андрей Юрьевич был сыном князя Юрия Долгорукого и дочери половецкого князя Аепы. Год рождения княжича — 1111-й — известен по источнику, достоверность которого вызывает сомнения. Но поскольку других данных нет, остается принимать его.
Смолоду Андрей Юрьевич помогал отцу в его бесконечных военных предприятиях на юге Руси. Летописи показывают его человеком бесстрашным, любившим сечу, весьма искусным полководцем. Из рук отца он время от времени получал невеликие уделы: Дорогобуж-Волынский, Вышгород. Недолго княжил на Рязанщине.
Достигнув зрелого возраста, Андрей Юрьевич переменился. Он уже с осуждением смотрел, как отец проматывает людей и богатства собственного Ростово-Суздальского княжения, всеми силами стараясь заполучить киевский «великий стол». Андрей начал понимать: судьбы Руси всё менее зависят от Киева и всё более — от обширной лесистой области, коей владел его родитель на севере. В некоторых случаях он уже не оказывает родителю поддержки…
Наконец, получив по второму разу Вышгород, князь Андрей решительно отказался от своей доли на юге. Не спросив соизволения у отца, он уезжает на север, взяв с собой чудотворную икону Божией Матери, которая впоследствии получит имя «Владимирской» (1155). Впрочем, решительного разрыва с отцом не произошло. Тот, вероятно, удивился столь явному пренебрежению его дарами, но доволен был иметь верного помощника в коренных своих владениях.
Смерть Юрия Долгорукого в 1157 году сделала Андрея полновластным распорядителем Ростово-Суздальской земли.
Здесь он ведет себя совершенно не так, как родитель. Юрий Долгорукий добывал столы не только и даже не столько себе, сколько многолюдному своему семейству. А потому легко отдавал взятые с бою города и земли родичам на праве удельного держания. Сын же его видел, к каким распрям неизбежно приводит удельное раздробление Руси. Он постарался сделаться единовластным государем унаследованного княжества. Уделы он давал исключительно редко и крайне незначительные. Братьев и сыновей не торопился оделять землей в своем княжестве, а чуть только ощущал их недовольство, возможность ссоры, немедленно отдалял от себя. Мог даже отправить в ссылку, прочь с подвластной ему территории. Всякое сопротивление своей воле подавлял решительно и беспощадно, не жалея ни родичей, ни бояр, ни простого народа.
Применяя «ежовые рукавицы» к собственному семейству, Андрей Юрьевич получил возможность широко использовать всю силу своего княжества. Единодержец Северо-Восточной Руси, он, во-первых, стал грозой восточного противника Руси — волжских болгар, а во-вторых, завоевал признательность Церкви как щедрый жертвователь на ее нужды.
