– Нет, я уверен.
– Надо же, а еще женщин называют самыми большими любительницами сплетен.
– Дело не в сплетнях, – запротестовал Ричард. – Дело в моем желании как можно лучше понять свою молодую жену.
– О, если дело только в этом… – хмыкнула Айрис. – Ладно. Все началось из-за музыкального вечера. Если честно, я не уверена, что вы поймете. Да и никто за пределами нашей семьи не поймет.
– Может, попробуем?
Айрис вздохнула, не зная, как объяснить. Ричард всегда был таким самонадеянным, таким уверенным в себе. Он не сможет понять, что чувствует тот, кто выходит на сцену и строит из себя дуру, прекрасно осознавая при этом, что у нее нет никаких возможностей остановить происходящее.
– Расскажите, Айрис, – попросил он. – Мне это действительно нужно.
– Хорошо. Это было в прошлом году.
– Когда она была больна, – вставил Ричард.
Айрис удивленно посмотрела на него.
– Вы упоминали об этом в разговоре, – напомнил он.
– Ага. Нет, она не была больна.
– У меня сложилось такое впечатление.
– Это было притворством чистейшей воды. Сара сказала, что попытается устроить так, чтобы отменить концерт, но на самом деле она думала только о себе.
– Вы сказали ей, что думаете по этому поводу?
– О, да, – отозвалась Айрис. – Я отправилась к ней на следующий день. Сара пыталась отпираться, но было ясно, что она полностью здорова. Тем не менее сестра настаивала на своем. И продолжала настаивать еще полгода, до свадьбы Хонории.
– Хонории?
Ах, да. Он ведь не знает, кто такая Хонория.
– Еще одна моя кузина, – пояснила Айрис. – Она вышла замуж за графа Чэттерис.
– Еще одна музыкантша?
Улыбка Айрис напоминала гримасу.
– Смотря какой смысл вы вкладываете в это слово.
– Участвовала ли Хонория, извините, леди Чэттерис, в концерте?
– Да, но она – прелесть и совершенно незлопамятна. Я уверена, что Хонория до сих пор думает, что Сара плохо себя чувствовала. Ей в каждом видится только хорошее.
– А вам – нет?
Айрис встретила его взгляд с каменным выражением лица.
– Я человек более подозрительный.
– Надо будет запомнить, – пробурчал Кенуорти.
Она решила, что лучше не продолжать этот разговор.
– Как бы там ни было, Сара, в конце концов, признала правду. Вечером накануне свадьбы Хонории. И добавила что-то насчет того, что совсем неэгоистична. А я просто не сдержалась.
– И что вы сказали?
Айрис поморщилась от воспоминаний. Она была откровенна, но ей явно не хотелось говорить об этом.
– Лучше я промолчу.
Ричард не стал на нее давить.
– И тут она заявила, что пыталась таким образом остановить мероприятие.
– Вы ей не поверили?
– Я верю, что она рассчитывала на это, когда придумывала свой план. Но не считаю, что это было ее основным мотивом.
– Разве это важно?
– Конечно, важно, – заявила Айрис со страстью и сама себе удивилась. – Очень важно, почему мы поступаем так, а не иначе. Это очень важно!
– Даже когда результаты нас устраивают?
Она отмахнулась от его слов.
– Совершенно ясно, что вы говорите гипотетически. А я – о моих кузинах и музыкальном вечере. Увы, результат оказался плачевным. Для всех, кроме нее.
– Но ведь можно сказать, что для вас ничего не изменилось.
Айрис молча смотрела на мужа.
– Подумайте сами, – сказал он, – если бы Сара не притворилась больной, вам бы пришлось играть на вечере.
Айрис кивнула.
– Но она притворилась, – продолжил Ричард. – В результате вам все равно пришлось играть.
– Не понимаю, к чему вы клоните.
– В итоге для вас ничего не изменилось. Выходка Сары никоим образом не отразилась на вас.
– Разумеется, отразилась!
– Как?
– Если я должна была играть, то и она тоже.
Кенуорти захохотал.
– Вам не кажется, что это звучит как-то по-детски?
Айрис поджала губы. Да как он смеет?
– Я думаю, вам никогда не доводилось выходить на сцену и унижаться перед теми, кого хорошо знаете. Хуже того, и перед теми, кого вы вообще не знаете.
– Вы не знали меня, – тихо сказал Ричард, – и вот что из этого вышло.
Она молчала.
– Если бы не музыкальный вечер, – продолжил он, – мы бы не поженились.
Айрис не знала, как реагировать на это.
– Знаете, что я увидел, когда пришел на концерт?
– Что вы услышали, хотите сказать?
– О, мы оба знаем, что я услышал.
Теперь она улыбнулась, хоть и против воли.
– Я увидел юную девушку, которая пряталась за виолончелью, – сказал Ричард. – Юную девушку, которая на самом деле знала, как играть на виолончели.
Айрис пристально посмотрела на него.
– Я сохраню ваш секрет. – Он мягко улыбнулся ей.
– Это не секрет.
Ричард пожал плечами.
– Но знаете что? – Ей вдруг захотелось поделиться с ним. Ей вдруг захотелось, чтобы муж узнал ее!
– Что?
– Я ненавижу играть на виолончели, – сказала Айрис с чувством. – И не только потому, что не люблю участвовать в концертах, хотя приходится.
– Но у вас хорошо получается.
Она застенчиво улыбнулась ему.
– Однако я действительно ненавижу играть на виолончели. Вы можете посадить меня в оркестр из одних виртуозов, – правда, если они позволят женщине сидеть рядом с собой, – и я все равно буду это ненавидеть. Что ж, теперь, когда я вышла замуж, с этим покончено. Никогда больше не возьму смычок в руки.
– Приятно узнать, что я хоть на что-то сгодился, – усмехнулся Кенуорти. – Но если честно, зачем вы вообще играли? И не говорите, что были должны. Сара ведь избавилась от этой обязанности.
– Я не могла позволить себе быть настолько бесчестной.
Айрис ждала, что муж что-нибудь скажет. Однако Ричард, нахмурившись, смотрел в одну точку, словно о чем-то задумался.
– Я играла на виолончели, – продолжила она, – потому что этого от меня ждали. И потому, что моя семья была счастлива от этого. И несмотря на то что я тут о них наговорила, я их очень люблю.
– Это точно, – пробормотал Ричард.
