Леонтий Велехов, ухоженный Альбиной, выглядел очень даже неплохо. Она заставила его сменить прическу – никакого намека на прежнюю буйную шевелюру, теперь его светло-рыжие волосы были подстрижены. Очки в весьма приличной оправе. Джинсы, футболка – специально для дома. Он был высокий, худощавый, нескладный, но очень милый. А улыбка буквально преобразила его.
– Не знаю... – пожала плечами Надя. – Просто так.
– Это музыка, – сказал Леонтий и встал рядом с ней. – Ты слышишь?
– Нет, – честно ответила Надя. – Просто дождь. Он шумит, и довольно монотонно. Успокаивает.
– Это только первое впечатление... – покачал головой Леон и вдруг спохватился. – Надеюсь, я не выгляжу ненормальным? Сейчас объясню, почему я пытаюсь в звуках дождя уловить музыку... Слушай. Сначала тишина, но она такая... – он пошевелил пальцами, подыскивая нужное слово, – объемная, действительно наполненная тихим монотонным шумом. Она успокаивает – но ее покой обманчив, потому что постепенно, не сразу, начинаешь различать всякие оттенки и интонации. Налетает порыв ветра – легкий, он приносит звуки с другого конца города, может быть, с другого края земли... Звенят провода. Быстрое стаккато капель по карнизу, сорвавшихся с крыши. Этот шум можно разложить по отдельным звукам, по нотам... В нем есть все, стоит только прислушаться. Чьи-то разговоры, обрывки других мелодий, смех, вздохи разочарования... Дождь соединяет все, каждая капля, упавшая с неба, несет в себе кусочек чужой жизни. И твоей – тоже...
– Моей? – переспросила Надя.
– Не конкретно твоей, а вообще... Нет, ну и твоей тоже, конечно.
Они стояли молча у открытого окна, глядели на темные мокрые деревья, на блестящий в свете фонарей асфальт, на темно-сизое ночное небо...
– Нет, не получается, – наконец произнесла Надя. – Не слышу ничего, кроме дождя. Я, если ты помнишь, переводчица... То есть человек, связанный со словом. Словом-то все можно выразить, а вот как сделать это с помощью нот?
– Идем, – он взял ее за руку, повлек за собой.
– Куда? – встревожилась Надя.
– Ко мне...
– Зачем?
– Затем, чтобы понять, как это можно сделать при помощи музыки...
Под студию Леону была отведена, наверное, самая большая комната в квартире – обшитая светлыми панелями, с каким-то особенным полом и потолком.
– Это звукоизоляция, – объяснил Леон.
В комнате стоял компьютер с принтером и прочей оргтехникой и небольшой рояль.
– Ты здесь сочиняешь? – благоговейно спросила Надя.
– Да.
– И на компьютере? – Она увидела распечатку нот возле принтера.
– И на нем. Ну, слушай. – Он сел за рояль, задумался на несколько мгновений, а потом прикоснулся к клавишам пальцами. Тихо, осторожно, едва слышно – в самом деле, звуки будто рождались из тишины, из какого-то объемного пространства. Постепенно они становились более отчетливыми и узнаваемыми.
«Да, это похоже на дождь, который мы только что слушали, – удивленно подумала Надя. – Я различаю и стрекотание капель по карнизу, и гудение проводов, и ветер...»
Постепенно к основной теме присоединилась другая – та, которую Леон назвал «человеческой». Печаль, радость, взрывы эмоций, безнадежное разочарование... Это был уже не дождь, а слезы, лившиеся с небес, – слезы, грусти и восторга.
Точно завороженная, закутавшись в длинную шаль, стояла Надя возле рояля и смотрела на Леонтия Велехова. Он улыбался, его пальцы торопливо летали по клавишам, он был весь вдохновение и радость. Надя и не подозревала, что Алькин муж может быть таким. Сутулый, нескладный, странный, застенчивый человек, про которого Лиля Лосева как-то за глаза сказала с презрительной усмешкой «Ох, уж эти гении...», вдруг превратился в другого – легкого, отчаянного, заражающего своей энергией и страстью...
Музыка, дойдя до апогея, начала затихать, постепенно пропала вторая тема. И теперь это снова был просто дождь, тихий, монотонный, бесконечный дождь...
– Здорово! – с чувством произнесла Надя и захлопала в ладоши, когда угасла последняя, вибрирующая, едва слышная нота.
Леон закрыл крышку рояля и поднял глаза на Надю. Глаза за стеклами очков были зеленовато-серые и прозрачные. И вообще, он был удивительно красивым человеком – кротким и страстным одновременно, странно, что проницательная Лиля Лосева не разглядела в нем этого.
– Что, тебе понравилось? – смущаясь, неловко спросил он.
– Очень! А что у тебя еще есть?
– Да есть кое-что... Две симфонии – одну я написал лет десять назад, вторую – совсем недавно, три оперы, несколько струнных квартетов, года три назад выпустил компакт-диск «Явление весны» – это моя обработка русских народных песен, еще музыкальное сопровождение к нескольким спектаклям, музыка к кинофильмам, ну, и всякие электронные штучки... – Он кивнул на компьютер.
– Почему же я ничего этого не знаю? – с досадой произнесла Надя.
– Потому что я занимаюсь в основном академической музыкой, а ей интересуется очень узкий круг знатоков, – объяснил Леон. – По-моему, на этот счет даже есть статистика – то ли один процент, то ли вовсе полпроцента от общего населения слушают так называемую серьезную музыку.
– Надо же... – пораженно произнесла она.
– Нет, ну кое-что ты, возможно, знаешь из моего творчества, – засмеялся Леон. – Сейчас... Это довольно популярная мелодия, из «Явления весны».
Он взял с полки сотовый телефон, принялся нажимать кнопки.
– Вот...
Запищала в самом деле очень знакомая мелодия.
– Господи, так это твое? – засмеялась Надя и взяла из его рук телефон. – Как здорово... Она есть в списке и в моем телефоне – завтра же непременно поставлю именно ее!
– Ну вот, еще как минимум одну поклонницу я себе приобрел...
Он был веселый и общительный, этот Леонтий Велехов, – странно, что Альбина его ото всех скрывала. Наверное, если бы Лиля, да и Рая узнали ее мужа получше, то они бы не отзывались о нем столь снисходительно-высокомерно. Леон лучше всех мужчин, которых Надя до того знала!
– Как я завидую Альке! – с восторгом произнесла Надя. – Наверное, она – твоя первая слушательница!
– Альбина редко когда бывает моей слушательницей, – смутился Леон. – Ей некогда... Она поразительная хозяйка. Хоть у нее здоровье... не очень, скажем так... но все равно – она занята с утра до вечера.
– Да, и тебе с ней повезло! – энергично закивала головой Надя. – Лучшей жены для творческого человека и не найдешь.
– Да... – задумчиво пробормотал он.
– И вообще, я ужасно люблю Альку! – разоткровенничалась Надя. – Ты, наверное, знаешь, что нас четыре подруги – еще Лиля Лосева и Рая Колесова, мы с детства дружим, но больше всего я люблю Альку.
