– Алька, что это? – изумленно прошептала она. – Алька, я не понимаю...
Надя сказала так, потому что не хотела верить в произошедшее.
Леон был мертв!
– Я же сказала, он был немного простужен накануне, – спокойно произнесла Альбина. – Я дала ему отвар трав.
– Какой еще отвар... – прошептала Надя. – Леон! Леон, миленький, очнись! Алька, что ты стоишь? «Скорую»! Вдруг его еще можно спасти?!
Она снова затрясла Леона. Одна рука его упала вниз – и из безжизненной ладони вдруг выпало что-то и покатилось. Какой-то маленький мерцающий шарик. Золотисто-коричневые, оранжево-красные сполохи блеснули в нем. «Это же камешек из моих бус! – догадалась Надя. – Из тех самых бус, которые Альбина когда-то нечаянно порвала!»
И этот камешек был как последний привет ей от Леона, последнее его признание в любви...
* * *
Больше месяца прошло после той ледяной черной ночи. Больше месяца! Но Надя все никак не могла поверить в случившееся – словно она видела сон наяву. И она все ждала, когда же этот кошмарный сон закончится. Она откроет глаза – и все вокруг будет по-прежнему. Будет жив Леон, Альбина тоже никуда не исчезнет...
Но с течением времени ничего не менялось.
Леонтий Велехов лежал в холодной земле, под снежным покрывалом. Альбина, его жена, ожидала суда в тюрьме.
«Как же так могло произойти? – в сотый, в тысячный раз думала Надя. – Глупая Алька, глупая я... И Леон, бедный наш Леон! Он не заслуживал смерти! Он должен был жить – в звуках музыки, в своих волшебных фантазиях... Лучше бы Алька отравила меня!»
В дверь позвонили. Пришли Рая с Лилей.
– Господи, как же мне надоела зима! – простонала Лиля, раздеваясь в прихожей. – Эти дурацкие сапоги, эта тяжелая шуба, платки, перчатки... Хочу лета! Я хочу босоножек и легких платьев! Я хочу трусиков-стрингеров, а не этих паршивых шерстяных рейтуз, от которых у меня чешутся ноги!
Рае все было нипочем. Она сняла с себя синюю дубленку, поправила перед зеркалом малиновую прядь на лбу.
– Ну ты даешь, мать... – осуждающе сказала она. – Тут такие дела, а ты про трусики!
– Рая, я хочу, чтобы зима поскорее закончилась!
– Что случилось? – мрачно спросила Надя.
– В общем, дела такие... – Рая прошла в комнату, села на диван. – К Альбине не пускают, но передачу взяли. Суд будет не раньше апреля. Альку вчера перевели в тюремную больницу.
– Что, ей плохо? – испугалась Надя.
– Да уж кому там будет хорошо... Нет, пока ничего серьезного. Но и хорошего тоже мало. У нее был сердечный приступ, вот и перевели.
– Алька... – Надя упала рядом с Раей на диван и схватилась за голову. – У нее был приступ!
Лиля подошла и тоже села рядом.
– Наденька, да не расстраивайся ты так! Мы же тебе говорим – обычный приступ, ничего серьезного. Даже хорошо, что ее перевели в больницу, – там гораздо лучше, чем в камере.
– Мы сейчас с умными людьми говорили – надо адвоката хорошего ей найти, вот что. – Рая была серьезна и сосредоточенна.
– Да, хорошего адвоката! – встрепенулась Лиля. – Этот ее, нынешний, уж больно какой-то... не такой. Слишком пафосный мальчик.
– Точно, – кивнула Рая. – Молодой и болтливый. Ему интересен только он сам.
– Нарцисс... – задумчиво произнесла Лиля и достала из сумочки бумажный квадратик. – О человеке можно многое узнать по его визитке. Вот смотрите – особая бумага, золотое тиснение, завитушечки-финтифлюшечки... Тьфу! От такого человека толку не будет.
– Другого адвоката надо найти! – с досадой воскликнула Надя.
– Легко сказать... – вздохнула Рая. Она встала и прошлась по комнате. – Мы сейчас с Лилькой всю дорогу это обсуждали. Деньги нужны, Надя, большие деньги...
Больших денег ни у кого из подруг не было.
– Господи, что за жизнь! – с отчаянием воскликнула Надя. – И что бы такое придумать... Девчонки, а что, если мой шкаф и диван продать, а? И еще у меня две цепочки есть, золотые, и почти двести долларов от прошлого гонорара осталось...
Лиля обняла ее за плечи и поцеловала в висок.
– Шелестова, святая простота... На твою мебель вряд ли найдется покупатель, а за цепочки копейки дадут, я знаю. Ну, а двести долларов – это не деньги. Хотя... – Лиля вдруг задумалась, и ее бледное, осунувшееся личико вдруг озарилось улыбкой. – Мы могли бы сброситься. Как говорится, с миру по нитке... У меня тоже есть кое-что в заначке. И шубу свою норковую я могла бы продать. И те драгоценности, что Адам мне дарил. К чему они мне...
– Лилька! – ужаснулась Надя. – Это же подарки Адама!
– Да, подарки Адама, – с раздражением подтвердила Лиля. – Ну и что, молиться теперь на них, что ли? Между прочим, как раз прекрасный повод избавиться от воспоминаний...
Рая, которая вышагивала по комнате взад-вперед, остановилась и внимательно посмотрела на Лилю.
– Он что, Адам твой, с тех пор тебе так и не звонил? – с любопытством спросила она.
– Раечка... – предостерегающе сказала Надя.
– Да ничего, Надь, все в порядке, – усмехнулась Лиля. – Я могу об этом говорить. Уже могу. Отпустило... Да, действительно – он не звонил мне с тех самых пор, как женился. И не приходил.
– Может, появится еще? – с энтузиазмом произнесла Рая.
– Вряд ли! – усмехнулась Лиля. – Я сразу поняла, что он от Дарины без ума, хоть и говорил, что на деньгах женится. Он попался! Он теперь раб ее.
– Раб... – задумчиво повторила Рая. – А знаете, девчонки, ведь я тоже могла бы с вами скинуться.
– Рая! – в один голос воскликнули Лиля с Надей. Они прекрасно знали, что у Раи Колесовой ничего нет, и она скоро уезжает из страны, к Гюнтеру. Вместе с детьми. – О чем ты...
– А вот о чем! – Рая протянула вперед руку – на одном из пальцев блестело и переливалось колечко – подарок ее нового жениха. Камешек в два карата.
– Рая! – смятенно отшатнулись Надя с Лилей.
«Благодаря» Гене Колесову у Раи практически ничего не было – он умудрялся пропить все, что плохо лежало. А сейчас он вообще себя ничем не сдерживал и вел себя чрезвычайно бесцеремонно. «Она меня бросает, да еще вместе с детьми – я теперь себя ни в чем не собираюсь ограничивать!» – заявил он. Рая, та самая Рая, которую он считал только своей и потому неинтересной, в один миг стала ему чужой. Чужой и... желанной. И Гена Колесов делал все, чтобы привлечь ее внимание. Чтобы разозлить ее. Чтобы заставить Раю думать о себе...
– Подарок Гюнтера! – воскликнула Надя.
– Колесова, ты с ума сошла! – поддержала ее Лиля. – Что он скажет...
Рая усмехнулась, и ее темные круглые глаза блеснули мрачно и таинственно. «У нее взгляд, точно у сфинкса какого-то...» – невольно подумала Надя.
