О последнего мысли зацепились и некоторое время вились вокруг знакомой фигуры, пока я не осознал одну простую, даже почти примитивную вещь: а с чего я вообще решил, что он оказался здесь случайно? Да, сам северянин, возможно, именно так и думал, он не врал, когда говорил о совпадении. Но он человек подневольный, как и я, и ему попросту приказали остаться сейчас здесь, велели заказать у оружейника этот несчастный скипетр. Простой вопрос: зачем? Не исключено, что серебряных или, паче того, медных мастеров в Северном крае попросту не имеется, поэтому в самом факте заказа на стороне нет странности. Странность в личности заказчика. На пару месяцев старейшины своим указом привязали этого дальнего брата к городку на другом конце мира. Да, в любой момент они могли его кем-то заменить, прислать другого, менее ценного «родственника», но именно сейчас и именно здесь нужен Таллий — пожалуй, лучший из эмиссаров Северного края.
Не поверю, что копия изображения того оружия всего одна и находится в руках у Анатара, наверняка информацию собирали многие во многих уголках страны или даже мира, и каждый имел при себе рисунок. Нет, не просто так старейшины оставили здесь именно Таллия! Они вообще ничего не делают просто так, на редкость хитрые и предусмотрительные существа. Зачем-то очень нужен северянам в Баладдаре свой надежный человек, причем именно в это время.
Что там говорил Таллий? Он прибыл ради библиотеки, а эскиз прислали уже сюда. Что же нашел мой самый надежный враг в старых книгах, раз его решили оставить здесь? Или дело не в книгах, а в том, что эта сущность на площади очень похожа на их Праотца? Если верно последнее, тогда получается, Праотец — все-таки не маг? Потому что нечто, живущее в ратуше, совершенно определенно не является человеком и не похоже ни на одно из знакомых мне существ. Бог? Слуга Белого?
Какое-то существо совершенно иного порядка, несколько веков назад попавшее в наш мир… откуда-то?
А кстати, несколько веков — это сколько? Уж не связаны ли между собой два эти события, явление Праотца и безымянной сущности, запертой в ратуше Баладдара?
— Грай, а тебе точно удобно? — вывел меня из полудремы насмешливый голос Ойши. Я дернулся, очнувшись, едва не сверзился с табурета, на котором балансировал, привалившись к стене спиной.
— Нормально, — отмахнулся, мотнув головой в попытке привести мысли в порядок. — Поговорить надо.
— Вот прямо настолько надо? — тяжело вздохнула девушка, смерив меня взглядом. — Я бы предпочла сначала помыться.
— Не думаю, что это займет много времени. Заодно пообедаете!
— Угу, а ты — позавтракаешь, — насмешливо хмыкнул Лар. — Пойдемте, все равно клинки до завтра остывают, и работы у нас особой нет. По твоей физиономии чую, дело растет и ширится?
— Ну… да, пожалуй, — признал очевидное и поднялся на ноги. Пара часов дремы в углу кузницы, как ни странно, принесла облегчение и заставила почувствовать себя отдохнувшим, даром что шея и спина здорово затекли.
Не иначе как для разнообразия литературы по проклятию забвения оказалось много, и информацию она предоставляла исчерпывающую. Чары эти оказались не просто старыми, а буквально древними, едва ли не первым из известных сложным заклинанием Хаоса, которое изначально применялось в качестве очень редкой и, если подумать, очень жестокой казни, ей подвергали еретиков и вероотступников. Несколько раз так карали за предательство, но в последнем случае еще и руки отрубали. Кого именно карали — история предсказуемо умалчивала. Если верить историкам, в архивах сохранялись только записи о самом факте свершения казни.
Самый интересный вопрос сводился к собственно наведению этих чар. Непреложным условием их было наличие некоего «хранителя тайны», на кровь которого завязывалось заклинание. Самой тайны он мог и не знать, но заклинание держалось до тех пор, пока были живы он или его потомки. Теоретически, если заклятому повезло бы встретить такого хранителя, тот об этом знакомстве не забыл бы и общался с проклятым как с нормальным человеком, но для исполнения приговора специально выбирались какие-то путники по возможности из удаленных стран. Соответственно, чтобы снять чары, следовало убить этого хранителя и всех его потомков. Понятно, что секрет очень тщательно оберегался от самих казненных.
Если предположить, что на обитателя площади некогда наложили те же самые чары, картина прорисовывалась странная…
— То есть ты хочешь сказать, что кто-то из моих предков послужил вот таким хранителем, и потому я не забываю о нашем соседе с площади? А ты, получается, мой дальний родственник? — с нервным смешком уточнила Ойша.
— С некоторой вероятностью. — Я выразительно развел руками в ответ. — За давностью лет всякое возможно, хотя я не припомню ни одного своего предка, который был бы связан с Приграничьем в общем и Баладдаром в частности. Так что если подобное родство есть, оно… скажем так, неофициальное или очень уж дальнее.
— А ты так хорошо знаешь всех своих предков?
— Все детство учил, — криво усмехнулся я. — Старая аристократия, еще с княжеских и чуть ли не племенных времен. Отец над родословной трясется, как Пряха над своим веретеном. Каяры Лестри.
— Ух, какая ты, оказывается, важная птица! — присвистнула Ойша, а потом весело хихикнула: — Но теперь я догадываюсь, почему ты с таким пониманием отнесся к моей проблеме с Таллием. Подходящую невесту небось с колыбели нашли?
— Вроде того. Спасибо Пряхе, открылся такой дар, что пришлось без вариантов идти учиться и проходить обязательную для магов моей специальности военную службу. А потом я уже достаточно вырос, чтобы высказать отцу все, что думаю о его фанатизме. — Я выразительно хмыкнул.
— Что, так не понравилась невеста? — ехидно уточнил Лар.
— Дура дурой, — честно ответил ему. — Мордашка, конечно, смазливая, но она в свои семнадцать читала по слогам и считала чуть ли не на пальцах. В гробу я видал такой подарок на всю жизнь! Не дайте боги, дети в нее пойдут.
— Какой ты ответственный, — снова захихикала Нойшарэ. — Видел бы ты сейчас свое лицо, прелесть какая! Нет, я подробным родовым древом похвастаться не могу, но, насколько знаю, чужаков в моем роду в относительно недавнем прошлом не затесалось. Во времена основания Баладдара — мы по семейной легенде ведем свой род от первопоселенцев — наверняка кого только не было, но со времени строительства ратуши я ничего такого не припомню. Хотя и не поручусь. Может, кто-то из предков взял женщину издалека, и особого внимания на это не обратили — все-таки свой, уважаемый человек, а это — женщина.
— Погоди, а Кай же как-то рассказывал, что там была мутная история с чужим ребенком, — вспомнил бывший старшина. — Вроде как один из твоих предков то ли вдову с ребенком взял, то ли бродяжку какую-то пожалел с невесть откуда появившимся мальчишкой. Может, тот малыш и был прижит от кого-то из родственников нашего мага? Я поищу записи, вдруг осталось что.
— У нас есть какие-то записи? — вытаращилась на него девушка.
— Есть, есть. Не обещаю точных сведений и внятной хронологии, но что-то может найтись.
