Пётр Михайлович Бестужев-Рюмин (28 июля 1664–1743), «птенец» Петра первого поколения, с большим воодушевлением принял реформы царя и не в последнюю очередь потому, что увидел в них шанс «подняться» из обычного среднедво-рянского состояния, в котором находился его род, в совершенно новое качество. Что ж, такое отношение к делу, когда собственные планы совпадают с планами своей страны, тоже имеет право на существование и даже, возможно, является самым продуктивным путём развития как личности, так и общества. Бестужеву-Рюмину-старшему удалось привить и своим детям, как бы мы сейчас сказали, такую активную общественную позицию, которая во втором поколении «птенцов» петровых была уже большой редкостью.
Собственно дворянский род Бестужевых-Рюминых, с 1742 года графский, восходивший к роду Бестужевых, разбившемуся в XVII веке на три самостоятельные ветви, начинается от Петра Михайловича. Косвенные признаки указывают на то, что уже в конце XVII века Пётр Бестужев «обретался» на дипломатическом поприще. То ли тщеславие, то ли мода на всё европейское, начавшая проявляться в России при Петре I, а скорее всего всё вместе взятое заставили его искать своё происхождение за пределами России. Через посредство главы Посольского приказа Ф.А. Головина (1650–1706) для него в 1698 году из Англии была прислана грамота, в которой сообщалось, что его предком был англичанин Гавриил Бест «из знатного и древнего Кендской провинции (то есть Кентского графства. — Б. Г.) дома Бестюров», будто бы выехавший из Англии в 1403 году.
Истории известен князь Василий Дмитриевич Бест, выехавший якобы из Англии в 1403 году и крещённый под именем Гавриил и по кличке Бестуж
[2], сын которого Яков получил прозвище Рюма и писался Бестужевым. Вот этот князь и положил начало роду Бестужевых. Иван Грозный дал ему на кормление город Серпейск. Известен сын Рюмы — Василий, служивший в должности окольничего. Связь Рюмы и его потомков с Петром Михайловичем достоверно не задокументирована, но, как бы то ни было, в 1701 году семье Петра Михайловича, в отличие от прочих Бестужевых, разрешили писаться Бестужевыми-Рюмиными.
В 1700 году он получил чин стольника. В этом же году Пётр назначил его воеводой в Симбирск, а в 1705 году послал в Вену на смену русскому посланнику князю П.А. Голицыну. Вступление на дипломатическое поприще, возможно, объяснялось его браком с Евдокией Ивановной Талызиной, дочерью известного дипломата времён царя Алексея Михайловича
[3]. В Вене старший Бестужев задержался недолго, и уже в октябре того же года ему было велено ехать в Берлин. Но и там он пробыл совсем недолго: отозванный в Россию, он некоторое время стал исполнять должность генерал-кригсцальмейстера, в каковом качестве вместе с сыном Михаилом отправился в печально известный Прутский поход 1711 года. В походе временно исполнял должность генерал-кригсцейхмейстера.
Насколько П.М. Бестужев-Рюмин был близок к Петру, свидетельствует тот факт, что в этом же 1711 году он предложил Петру I вариант брака его сына царевича Алексея на принцессе Софии-Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской. Как известно, неудачный брак этот был вскоре заключён.
Убедившись в дипломатических и организационных способностях Петра Бестужева, царь посылает его в 1712 году в Митаву на должности гофмейстера (обер-гофмейстер с 1715 года) и генерал-комиссара, а на самом деле — генеральным наблюдающим над своей племянницей, вдовствующей герцогиней Курляндской Анной Иоанновной. В этом качестве он непрерывно — если не считать выезд в 1713 году по приказу царя с разовой дипломатической миссией в Гаагу, краткосрочную отлучку в Ригу и приезд по монаршему же вызову в Санкт-Петербург — вплоть до 1728 года находился в Курляндии. Должность генерал-комиссара требовала и дипломатического опыта, и административных способностей, и такта, и Бестужев умело справлялся со своими нелёгкими обязанностями, войдя в доверие к герцогине и став её многолетним фаворитом или, попросту говоря, любовником.
Приезд по монаршему вызову в Санкт-Петербург, по-видимому, состоялся в 1714 году. Мы видим Петра Михайловича на свадьбе у главы «всепьянейшего собора» и бывшего учителя царя Никиты Зотова. Свадьба проходила по сценарию, составленному самим Петром, и являла собой маскарад с генеральной репетицией, в которой многочисленные участники должны были, кроме принятия большого количества спиртного, исполнять придуманные царём роли. Приглашённые вельможи должны были явиться на свадьбу с каким-нибудь музыкальным инструментом. Например, граф М.Г. Головкин, два князя Долгоруких и два князя Голицыных были переодеты в китайцев и играли на дудочках, в то время как дипломаты П.А. Толстой и П.М. Бестужев-Рюмин щеголяли в турецких костюмах и «солидно» гремели медными тарелками.
Чтобы понять, как сложен был пост Бестужева-Рюмина в Митаве, необходимо сделать краткую историческую справку. Когда эмиссар Петра I прибыл к месту своей службы, вдовствующая герцогиня Анна Иоанновна
[4] сидела в Митаве, грубо говоря, на «птичьих» правах. Власть в Курляндии, находившейся в ленной зависимости от Польши, принадлежала дяде её мужа, престарелому герцогу Фердинанду. Герцог, опираясь на курляндское дворянство, пытался лишить силы брачный договор своего племянника с русской принцессой, согласно которому Анна Иоанновна худо-бедно имела право на ежегодный доход с герцогства в сумме, эквивалентной тогдашним 40 000 рублям.
В обязанности Бестужева-Рюмина входил как раз контроль за регулярным поступлением этого дохода в пользу вдовы. Апанаж герцогини оказался, в общем-то, непосильным для курляндцев, и они всячески пытались увильнуть от его уплаты. С присущей ему энергией и решительностью Пётр Михайлович, исполняя указание царя, пренебрегая дипломатическими условностями и не доверяя местным фискальным служащим, рьяно взялся за сбор денежных и хлебных доходов самолично. Для экзекуций над злостными неплательщиками он посылал по деревням и мызам двух комиссаров с русскими драгунами.
Через год выяснилось, что и такая крутая «продразвёрстка» не помогала, и Пётр I повелел приостановить сбор денег вообще, а Бестужеву — выехать в Ригу и быть там «для присматривания политических дел». Присматривать за кем-то или за чем-то было не новым делом для Бестужева, и он с усердием взялся и за это дело. Между делом он занялся розыском в Ливонии родственников Екатерины Скавронской, супруги Петра I, о результатах которых он регулярно её информировал. Эту услугу Екатерина I не забудет и в трудную минуту будет поддерживать Бестужева.
Между тем в Курляндии обострилась борьба прорусской и пропольской партий. Первая выступала за самостоятельное управление герцогством, вторая — за вхождение в состав Польши. В борьбу партий вмешалась Пруссия. Курляндию вот-вот могли лишить зависимости от России, буквально висевшей на оспариваемом брачном контракте Анны Иоанновны, и Пётр I приказал Анне Иоанновне, жившей в России, немедленно вернуться в Митаву. На этом же настаивал и Бестужев, уже вернувшийся в 1716 году в Митаву с новой инструкцией о том, как устроить двор герцогини и обеспечить ей необходимые доходы.
