Битва эта кончилась вничью.
В конце ноября и начале декабря немцы перебросили с французского фронта на наш еще семь корпусов. Ввиду такого значительного (вдвое) усиления противника, Ставка отказалась от наступления, и главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал Рузский отвел свои армии, без давления со стороны противника, несколько назад, на позиции по рекам Бзуре, Равке и Ниде, где они в течение зимы успешно отбивались от германцев.
* * *
Остальные три австрийские армии, приведенные несколько в порядок, также перешли в наступление против сильно растянутого фронта 3-й и 8-й армий. Последняя с 4 октября вела тяжелую позиционную войну против вдвое сильнейшего противника. 24-й корпус, к которому была придана «Железная» бригада, прикрывал доступы к г. Самбору. В течение девяти дней мы отбивали настойчивые атаки австрийцев, причем Брусилову пришлось ввести в бой весь свой резерв. Пытались мы все же переходить в контратаки, но безуспешно.
На фоне этих трудных боев произошел эпизод, оставивший славное воспоминание «железным» стрелкам.
24 октября я заметил некоторое ослабление в боевой линии противника, отстоявшей от наших окопов всего на 500—600 шагов. Поднял бригаду и без всякой артиллерийской подготовки бросил полки на вражеские окопы. Налет был так неожидан, что вызвал у австрийцев панику.
Наскоро набросав краткую телеграмму в штаб корпуса («Бьем и гоним австрийцев»), я пошел со стрелками полным ходом в глубокий тыл противника, преодолевая его беспорядочное сопротивление. Взяли с. Горный Лужек, где, как оказалось, находился штаб группы эрцгерцога Иосифа. Когда я ворвался с передовыми частями в село и донес об этом в штаб корпуса, там не поверили, потребовали повторить: «Не произошло ли ошибки в названии?»
Не поверил сразу и эрцгерцог. Он был так уверен в своей безопасности, что спешно бежал со своим штабом только тогда, когда услышал на улицах села русские пулеметы. Заняв бывшее помещение его, мы нашли нетронутым накрытый стол с кофейным прибором (на котором были вензеля эрцгерцога) и выпили еще горячий австрийский кофе…
Судьба иногда шутит шутки с людьми. Семь лет спустя, когда я со своей семьей очутился, уже в качестве эмигранта, в Будапеште, к больной моей дочери позвали доктора. Услышав мою фамилию, доктор осведомился, не я ли тот генерал, который командовал «железными» стрелками. И когда я подтвердил, он радостно жал мои руки, говоря: «Мы с вами чуть не познакомились в Горном Лужке, я был врачом в штабе эрцгерцога Иосифа».
И не раз в Венгрии мне пришлось встречаться с бывшими врагами, участниками войны, офицерами и солдатами, моими «крестниками» (военнопленными, взятыми в плен моими частями), и всегда эти встречи были искренне радостны. Особенно дружелюбное отношение проявили к нам офицеры прекрасной в боевом отношении 38-й гонведской дивизии, с которой судьба несколько раз столкнула на полях сражений «Железную» дивизию.
В Первой мировой войне сохранялись еще традиции старого боевого рыцарства.
С занятием Горного Лужка открылся важный для нас путь сообщения – шоссе Самбор—Турка. За смелый маневр «Железной» бригады я получил Георгиевский крест 4-й степени.
В начале ноября, под влиянием неудач германцев в районе Ивангород – Варшава и австрийцы начали отступать, преследуемые 3-й армией на Краков и 8-й армией к Карпатам.
* * *
С конца 1914 г. у главнокомандующего Юго-Западным фронтом возник план большого наступления через Карпаты на Будапешт, с целью добить австрийцев. Но Ставка не соглашалась, считая по-прежнему главным направлением Берлин. Генерал Иванов самостоятельно приступил к подготовке намеченной им операции, поэтому в течение ноября и декабря на фронте 8-й армии, стоявшей в предгорьях Карпат, шли непрерывные и тяжелые бои. С нашей стороны они имели целью захват горных перевалов, с австрийской – деблокаду Перемышля. «Железная» бригада почти не выходила из боя.
Во второй половине ноября 8-я армия, отразив очередное наступление австрийцев, сама двинулась вперед к перевалам. Брусилов возложил на 8-й и 24-й корпуса овладение всем главным хребтом Карпатских Бескид от Лупковского до Ростокского перевалов, причем четыре раза меняя задачу, редактировал ее окончательно так: корпусам перейти в наступление с целью отрезать путь отступления к югу и уничтожить противника, укрепившегося к западу от Ростокского перевала.
Причем 24-й корпус должен был возможно глубже охватить правый фланг противника. Исполнить эту директиву можно было только перейдя Карпатский хребет и спустившись в Венгрию. Я считаю нужным подчеркнуть это обстоятельство потому, что оно в дальнейшем послужит для характеристики генерала Брусилова и как полководца, и как человека
[101].
Генерал Брусилов питал враждебные чувства к генералу Корнилову, усилившиеся после того, как Корнилов сменил его впоследствии на посту Верховного главнокомандующего и столь резко разошелся с ним – попутчиком советской власти – в дальнейшем жизненном пути. В своих воспоминаниях, написанных при большевиках, Брусилов возвел на 24-й корпус и в особенности на Корнилова несправедливые обвинения. 24-му корпусу якобы приказано было им «не спускаться с перевалов». Корнилов же «из-за жажды отличиться и горячего темперамента… по своему обыкновению, не исполнил приказа своего корпусного командира и, увлекшись преследованием, попал в Гуменное
[102], где был окружен и с большим трудом пробился обратно, потеряв 2 тысячи пленными, свою артиллерию и часть обоза…»
Брусилов, по его словам, хотел предать Корнилова военному суду, но по просьбе командира корпуса (генерала Цурикова
[103]) ограничился выговором в приказе… им обоим.
Вот как пишется история при большевиках.
А вот как дело происходило на самом деле.
Виновником неудачи был исключительно сам генерал Брусилов, но, заботясь о своей славе и пользуясь тем одиумом, который вызывало у большевиков имя Корнилова, свалил вину на него и других.
20 ноября дивизии, согласно приказу, перешли в наступление. Моя бригада шла восточнее Лупковского перевала, 48-я дивизия (Корнилова) – на перевал Ростокский, 49-я – между нами. Все мы получили совершенно определенный приказ командира корпуса – овладеть Бескидским хребтом и вторгнуться в Венгрию. Дивизия Корнилова, после горячего и тяжелого боя, овладела Ростокским перевалом, встречая затем слабое сопротивление отступающего противника, двигалась на юг, спускаясь в Венгерскую равнину, и 23 ноября заняла г. Гуменное, важный железнодорожный узел.
