— И всё это несмотря на то, что он не навязывался, не стремился переместиться в центр внимания. Знаете, за все годы совместной жизни мы никогда не ссорились. Даже слова громкого в разговоре у нас не было. Если в чем-то разногласия, решали их мирно — садились, разговаривали, начинали рассуждать, крика в доме никакого. Я бы тоже могла что-то сказать, типа «ну хватит!». Нет, не было.
— А сложно все время на иностранном и на иностранном?
— Нет, привыкли. И было уже все равно. Естественно, ни слова на русском. И, случалось, приезжали сюда, садились в машину, и можно на русском — но голоса своего на русском не узнаешь, как будто не ты говоришь. Потом, через минут двадцать, через полчаса привыкаешь. Интересный переход. После отпуска едешь не сразу туда, не в свою страну, куда-нибудь поближе к нашим границам. Там дней за пятнадцать привыкаешь. Работа очень нелегкая…
— Сколько лет там прожили?
— Десятилетия.
— И принимали за своих?
— Нет, в одной стране они знали, что мы — чужие. А разговариваешь с незнакомыми, в магазинах — и меня-то вообще принимали за свою, Жору — тоже.
— Паспорт был той страны, где вы жили, или еще иранский?
— Сначала — «родной», иранский. Потом стал той страны. Но мы меняли много паспортов — в зависимости от разных обстоятельств. Вы же знаете эпизод, когда мы первый раз туда приехали?
— Нет.
— Ну, если коротко и без ненужных подробностей… Срок наших паспортов был на три месяца. Значит, должны были пойти в посольство какой-то страны, не Ирана, чтобы нам разрешили получить визу на въезд в нужное нам государство. Идем туда, сюда, и везде говорят: вначале, пожалуйста, пойдите к своим, к иранцам, ваши паспорта всего на три месяца, и мы не можем…
— В иранское посольство идти не решались?
— Не хотелось: семь лет не были, ведь жили в СССР. В одном посольстве нам отказали, пошли в другое — как давать визу, когда паспорт вот-вот заканчивается? И третья попытка — тоже неудачная, никто и ничего не дает. А что нам делать? Смотрим друг на друга. И нашим мы не можем ничего сказать, потому что связи пока нет, мы уже сами по себе. Даже знаков, что обычно выставляют приехавшие нелегалы, мы не ставили. Ехать обратно домой — глупо. Сидим, размышляем, что делать…
— Мыслей о возвращении в СССР, где помогут сделать нужные документы, не возникало?
— Нет, должны были решать задачу сами. Всё предусмотрено, такая большая работа позади. Понимаете, в ту пору проблем было больше, чем теперь. Пример вам: нитки, если надо было пришить что-то или укоротить, должны были быть настоящими, «оттуда». Вдруг кто-то обратит внимание. Значит, специально «оттуда» надо было и привозить. Сейчас кто на это смотрит? Везде и во всем мире всё одинаковое, сегодня легче — в этом плане, даже очень легко…
Решили ехать в иранское посольство. Наняли шикарную машину с водителем. Жора — всегда элегантен, я — в своем лучшем и в драгоценностях. Подъезжаем, выходит какой-то клерк: что вы хотите? Муж с достоинством: хотим встретиться, познакомиться с послом, мы же иранцы и как без визита вежливости? Тут же выходит посол, посидели — познакомились. Пьем кофе, и разговор, понятно, вокруг Ирана, для нас фарси в то время язык самый родной. Чувствуем, посол не разочарован: говорим, рассказываем…
И потом, между прочим, муж замечает: мне надо еще паспорта наши продлить, ну, ладно, я завтра заеду. Завтра! Так и сказал. Даже я удивилась: ничего себе завтра. Посол удивился: да я вам сегодня сделаю. Зовет какого-то служащего, тот забирает наши паспорта, уходит. Через десять минут несут. «Извините, у вас местом рождения значится Решт…»
— Довольно известный иранский город.
— Именно, а у Жоры написано было «Ростов». Написание по-фарси довольно похожее. Муж подтверждает: да-да, Решт. Но в паспорте читается «Рашт». Не буду вам докучать правилами правописания.
— Ой, как они в персидском сложны!
— И чтобы не обременять гостей посла, услужливый дипломат пошел, перевел, принес новые паспорта, где вместо довольно опасного для нас «Ростова» написал Решт. Представляете, как нам повезло!
— А ваш паспорт? Вы же тоже родились в Союзе.
— А у меня проблем не было. Якобы я родилась в Иране.
— И так вы въехали, получив визу, в нужную страну?
— Так и въехали. Ездили туда, куда нужно было.
— И какой же была первая страна?
— Вы не обидитесь, если я пошучу: не помню?
— Но не социалистическая?
— Ну что вы! — по-моему, обиделась скорее Гоар Левоновна. — Да и неважно это.
— Все-таки везение? Хоть и с риском.
— Тут было иное: как ты себя поведешь. Сделали всё правильно. Если ты вот так приезжаешь в свое посольство, для них — ты не смелый, нет, ты уже кто-то, достойный нанести визит послу. Ведь не каждый человек сможет сказать: я хочу поговорить с послом. Обычно как? Надо встречаться с клерком, давать ему объяснения. Примет ли? Поэтому мы сразу высоко взяли. Если возьмешь ниже, клерк пойдет, спросит у начальства: можно ли? Давать — не давать? А если нельзя? Тут нужно сразу идти выше и выбирать момент. Жора взял выше. Но только не подумайте, что всегда по верхам. Нив коем случае! Иногда лучше получалось, когда снизу. Тут — по-разному. И важно быстро понять куда, как, с кем…
— А как легче?
— Невозможно ответить. Но сверху — обычно — безопаснее. Выше пойдешь, больше тебя уважают.
— Но ведь наверняка многое решалось и за деньги?
— Вы знаете, за деньги мы мало что делали. Почти ничего. Если собеседник твоего уровня, ты можешь денег и не давать, но преподнести ему презент, сделать приятное, угостить или ободрить — пусть иногда двумя-тремя словами. И повторюсь: так тебя больше уважают. Мы обычно поступали именно так.
Решали многие вопросы. И еще раз — для всех безопаснее. Но бывало, что видно: человек нуждается в деньгах, и тогда уж, конечно, надо дать. Или всё же подарок сделать хороший. Когда мы получали гражданство одной страны, то преподнесли подарок. А добиться гражданства очень трудно, долгая волынка. Бывает, в течение года. Глава города X. в своей мэрии нам давал гражданство. В мэрии — не в каком-то там офисе. Понимаете, что это такое? Это очень большое дело. Вас, вижу, интересуют денежные вопросы? Очень дешево обошлось! Знакомства были, хорошие люди были.
— И стало легче из страны в страну переезжать?
— Да, не трудно. А то запросы, два месяца проходит, пока оттуда сюда придет. Едешь с одними документами, потом с другими. Ненужные уничтожаешь…
— Ничего себе. А как это?
— Это очень интересно! Если бы Жора рассказал… Было много чего…
— Гоар Левоновна, поверьте, просто детектив.
— Какой уж детектив. Иногда рвать их даже в туалете приходилось, а где же еще? Бросаешь, поезд едет, на ходу. А что там останется? Или в каком-нибудь большом парке… Раз работали в одной стране, где ждали больших событий. И пришлось вместе с толпой оппозиции выйти на площадь. Они — «против», а мы — что ж, и мы с ними. И чтобы вместе с группой представителей этой организованной, хорошо управляемой и направляемой толпы пройти в правительственное учреждение, Жора пустился в танец.
