С «уходом» Смыкова и появлением «Арлекинов XX века» программа потеряла привычный темпо-ритм, сбилась с наработанного дыхания, откровенно увяла…
…Инспектор манежа объявил «Арлекинов», зал вроде окликнулся на знакомое имя, но после первой же репризы недоумённо замолчал.
«А.А.» постоял на манеже какое-то время, потом, зябко передёрнув плечами, ушёл за форганг, чего почти никогда не делал. Смотреть на то, как мучаются клоуны и тем самым мучают зрителей ему было не под силу…
После очередной затянутой репризы этого клоунского коллектива, каждый следующий цирковой номер отчаянно пытался «раскачать» программу, словно всё начиналось сначала…
На репризах «Арлекинов» зрители иногда похохатывали, но, в основном, скучали. Так, «хромая», программа работала вот уже пятый день.
Инспектор манежа видел все режиссёрские промахи, понимал причину провала, но исправить ситуацию не мог. Да и не хотел…
— Надо быть круглым идиотом, чтобы Смыкова заменить на этих ребят! — однажды не выдержал и в сердцах озвучил свои мысли «А.А», хотя, как умный человек, старался этого никогда не делать.
Котова тут же «оценила» невольный каламбур инспектора манежа. С этого дня «круглый идиот» — точно и адресно относился только к одному человеку в этом цирке…
Директору ежедневно докладывали о делах на манеже, о резком спаде по финансам и зрителям — под угрозой был план, спущенный главком. Но тот, как говорится, «закусил удила»…
«Арлекины», в общем-то хорошие ребята, попали в заложники ситуации. С ними вяло здоровались, старались не общаться, вольно или невольно считая виновниками «изгнания» Смыкова.
Клоуны с первого же представления поняли, что манеж не их стихия. Они не знали, как играть и вести себя, когда люди сидели по кругу. Каждая реприза для них, как для неглупых людей и даровитых артистов, становилась пыткой. Они пробовали работать быстрей. Было ещё хуже. Зрители вообще не понимали, что происходит на манеже. На непривычной площадке «Арлекины» то сбивались в тесную кучу, словно им было страшно, то разбегались по манежу, теряя контакт друг с другом и зрителями. «Квадратный» формат сцены никак не хотел «вписываться» в круглый манеж.
Руководитель «Арлекинов», интеллигентный молодой парень, попытался было задать вопрос Котовой, мол, почему мы не «вписываемся»? Та ответила в своём духе:
— И не «вкакаетесь» тоже! Вы — не цирковые! Тут в двух словах не объяснишь. Быть клоунами и играть их — это, как говорят в Одессе, — две большие разницы. Это как — эротика и порнография. В одном случае — трахаются, в другом — изображают! Вы неплохие ребята, но шли бы вы отсюда… на сцену. И чем быстрее, тем лучше! Пока этот «поц» вас не угробил! — Котова махнула головой в ту сторону, где располагалась дирекция цирка. На этом, как говорится, «творческий» разговор и закончился…
Глава двадцать шестая
Режиссёр, у которого снимался Смыков, приехал по своим неотложным кинематографическим делам в Москву. По пути он зашёл на Пушечную к руководству «Союзгосцирк». В двух словах рассказал там о сложившейся ситуации в цирке, где гастролировал Смыков и о самодурстве нового директора. Напомнил о заключённом финансово-творческом договоре между его киностудией и московским руководством. Говорил он неторопливо, спокойно, без эмоций, как бы не заинтересовано. Его там внимательно и уважительно слушали — в искусстве тот был не последним человеком.
Через несколько дней специальная «конфликтная» комиссия, состоящая из представителей художествнного отдела, парткома, профкома и ещё двух авторитетных народных артистов выехали в тот город, где сняли с программы клоуна Смыкова. Самоуправство в Главке не приветствовалось: «карать» или «миловать» Москва, как всегда, оставляла право только за собой…
…Смыков подвёл Кралю к форгангу. Через пару минут ей предстоял дебют как артистки. Все, кто был свободен в эту минуту в цирке, рванули в боковые проходы зрительного зала смотреть новую репризу.
Днём, незадолго до представления, Смыков с ассистентом что-то «колдовали» на манеже. И это «колдовство» они решили сегодня же вечером показать.
Всего одна репетиция и на манеж?! Это вызывало недоумение у артистов! Все знали — хорошую репризу за одну репетицию не сделаешь, тем более с животным. Да ещё со свиньёй! Это тебе не собачка!..
Цирковые перешёптывались, но интерес только рос.
Все знали, что сегодня сидят в директорской ложе сидят и смотрят программу люди из Главка, специально приехавшие из Москвы. Тем более было рисковано выпускать на манеж необкатанную репризу — можно было крепко облажаться, тем самым дав «карт-бланш» местному директору. Но Смыкову, как говорится, было видней…
Представление началось и первая же его реприза взорвала зал!
С возвращением Смыкова в программу всё покатило как по маслу. Некогда отлаженный механизм сложившегося представления, мгновенно «воскрес», обрёл темпо-ритм и какую-то солнечную радость.
Вторая реприза клоуна «Бокс» зал, в прямом смысле, согнула напополам. Те, кто подглядывали в щёлку занавеса, передавали стоявшим за спиной:
— Главковские ржут как кони! Штаны будут менять в антракте…
Один директор цирка сидел среди столичных гостей чернее тучи. Накануне его «штрейкбрехеры» «Арлекины» провалились с треском. Приехавшие из Главка москвичи вчера вот так же сидели и смотрели вечернее представление в директорской ложе. Они после каждой репризы этого театрального коллектива поворачивались к директору и вопрошали:
— Это кто?.. Это что, по — вашему, — клоуны? Как вы говорите, «Арлекины XX века»? Я бы их оставил в девятнадцатом! Мм-да-а, Эдуард Андреевич, наломали вы дров, заварили кашу, не проглотишь без валидола и коньяка…
Директор понял это, как подсказку к званному ужину и после представление накрыл «поляну», но гости под разными предлогами деликатно отказались. В данной ситуации они приехали решать вопросы, а не усугублять и без того сложное положение. Они вроде должны были, в знак солидарности, как управленцы, поддержать директора. Но тот мало того, что на ровном месте создал глупейший конфликт, чуть не сорвав подписанный договор с киностудией, так ещё достал всех кляузными телеграммами и звонками. Каждый раз в разговоре с руководством, словно незаметно шантажируя, хитро вплетал «политические подоплёки». Самое страшное для работников Главка было то, что этот директор абсолютно ничего не понимал в цирковом искусстве. Но это была министерская «номенклатура» — приходилось терпеть. Последнее время они и не такое встречали. В Костроме, например, было дело, директором поставили бывшего начальника банно-прачечного комбината, в Иркутске — вообще начальника тюрьмы…
…На манеже появился ассистент Смыкова Евгений с пюпитром и гитарой в руках.
— Сейчас скажет — «романс!» — подумал директор цирка, скучая в ложе. Он уже знал репертуар наизусть. — Чего смешного тут? Взрослые люди кривляются, идиотничают, жиром оплыли, а всем весело! Не понимаю!..
