У Пашки всё получилось по-своему, не так, но, судя по всему, тоже весьма неплохо. Валентина, напряглась, прильнула всем телом к парню, прерывисто задышала, потом чуть слышно застонав, обмякла. Его губы мягко и нежно обволакивали губы Валентины, её руки гладили его щёки. Вдруг она нашла его руку и притянула к себе. Опьянённый близостью и новыми ощущениями, которые тёплыми ручьями разливались по созревающему мужскому телу, Пашка не сразу понял, где оказалась его рука. Он почувствовал сначала плетения кружев под расстёгнутыми перламутровыми пуговками, потом нежная кожа девушки обожгла тыльную сторону его ладони. Под рукой трепетало что-то упругое, тёплое и мягкое. Вдруг до его сознания дошло, что это грудь Валентины. Он не понимал что делал. Его рука скользила по горячему телу, исследуя ранее неведомое, но желанное для любого мужчины на уровне подсознания. Как-то само собой случилось, что грудь Валентины освободилась от плена импортного бюстгальтера. Она была восхитительна по форме и размерам. Валентина откинула голову назад и привлекла Пашку к себе.
— Поцелуй меня сюда…
Его губы коснулись груди девушки. Поцелуи нежно и бережно покрывали округлые формы. Он неожиданно коснулся чего-то твёрдого и заострённого. Он не сразу сообразил, что это сосок. Влажный горячий язык сам собой прошёлся вокруг него…
Мысли проносились роем, с экрана что-то грохотало и кричало. Вспышки кинолучей то освещали лицо Валентины, то проваливали зал в черноту первозданного космоса. Пашка то взлетал от нахлынувшего желания и восторга, то проваливался в отчаяние, что это всё вот-вот закончится. Его ум отсутствовал, лишь краем сознания тот цеплял и фиксировал какие-то новые открытия и ощущения. Всё было неведомо, всё было впервые…
— Поцелуй меня в грудь сильно-сильно…
Пашка попытался исполнить просьбу девушки.
— Не так, глупенький! Надо вот так… Вот тебе от меня на память!.. — Валентина впилась губами в шею Пашки и сильно втянула в себя его кожу. Пашке показалось, что его слегка укусили, но было невероятно приятно. Валентина отодвинулась. Улыбаясь, она прошептала:
— Завтра на этом месте у тебя будет засос — так понимаю, первый в твоей жизни. Оставь мне на память такую же отметинку на моей груди.
На это раз Пашка был сообразительней. Учился он быстро. В нём проснулась уверенность и напористость. Его руки бесстыдно рыскали по телу Валентины. Ладони Пашки познали тонкие рубчики вельвета брюк, простоту застёжки «молнии», гипюр тонкого нижнего белья девушки и обжигающую влагу того места, которое они когда-то с пацанами, однажды, подглядывая в процарапанное окно душевой женского рабочего общежития, особенно старались рассмотреть. Когда его пальцы углубились в её плоть, она сжала его руку и тихо прошептала:
— Глубоко не надо…
Кино неожиданно закончилось, пошли титры. Некоторые нетерпеливые зрители стали покидать свои места, спеша на выход. Валентина похлопала Пашку по руке, останавливая. Она спешно застегнула куртку, молнию на брюках и поправила причёску.
— У-ух! Бр-р-р! — она тряхнула своими густыми волосами, словно стряхивая с себя наваждение. — Ну ты даёшь, Ромео! Мужи-ик! — с восхищением пропела соблазнительница.
Пашка тоже встал со своего места немного оглушённый произошедшим, с растерзанной одеждой и полуослепшими глазами от вспыхнувшего света в зрительном зале. Он не знал что делать и что говорить в этих случаях. Валентина посмотрела на Пашку и как-то нервно рассмеялась:
— Завтра у тебя будет роскошный синяк на шее! — она это сказала странно улыбаясь и неожиданно холодно. — Засосом особо не светись и не трепись кто его автор, договорились? Не понравится, потрёшь солью, быстро сойдёт.
Пашка смотрел на Валентину непонимающе и обиженно хлопал глазами. Его поразила резкая перемена в девушке, которая ещё несколько минут назад была с ним так ласкова, нежна и беззащитно доступна. Её трепетный шёпот, ласка рук, которые он ещё не пережил, совсем не вязались со словами и тоном, которым она сейчас с ним говорила.
— Я что-то сделал не так? — Пашка попытался объясниться.
— Всё так! Даже больше! Ты — молодец! — Валентина туда-сюда гоняла «молнию» на куртке, то высовывая шарфик наружу, то пряча его внутрь. Её тон стал окончательно ледяным и раздражённым. Пашка был сбит с толку, смущён. Он никак не мог понять, что произошло.
— Ладно, иди! Я обещала, что наделаю глупостей, я их наделала. Пока, Ромео!..
Валентина села на своё место, давая понять, что в гостиницу они вернутся порознь. Пашка потоптался на месте и голосом человека приговорённого к вечной каторге, которому дали последнее слово, чуть слышно сказал:
— Прости… не понимаю…
…Домой он шёл, не замечая сигналящих машин, вызванивающих надтреснутыми трелями трамваев, накрапывающего дождя и жёлтых фонарей, которые сообщали Пашке о том, что наступил осенний вечер. Он был опустошён, обессилен, растоптан. В голове надоедливым роем носились сумбурные картины событий последних часов. Все перепуталось. Было ощущение, что его ограбили, забрав что-то бесценное, чему он не знал названия. Впереди ждал холодный гостиничный номер, ночь с комарами, расшатанная скрипучая кровать и зыбкие юношеские сны…
…Утром он видел, как к гостинице подъехал автобус, заказанный в аэропорт. В него погрузились «Ангелы». Полётчики цепочкой передали сумки с вещами, покидав их на заднюю площадку. Из гостиницы вышла Валентина. На ней была всё та же чёрная глянцевая куртка, новые обтягивающие тёмно-синие джинсы и высокие модные сапоги. Пашка невольно отодвинулся от окна, боясь быть замеченным. Отец подал Валентине руку, она царственно вошла в автобус. Пашка прижался лбом к холодному стеклу. Автобус рыкнул пару раз, пустил облако сизого дыма и медленно откатил от дверей гостиницы.
— Вот и всё… — сказал себе Пашка. Потёрся лбом о холодное стекло и медленно с грустью повторил: — Вот и всё…
Глава тридцать третья
…К концу очередного представления пришла ошарашивающая новость, которую тут же стали обсуждать за кулисами: директор цирка попал в автокатострофу. По пути с дачи в его машину врезался грузовик. Он получил многочисленные ушибы, сотрясение мозга и открытый перелом бедра. Самое страшное — осколком сломанной кости была повреждена артерия. Пока приехали медики, пока его вытащили из груды металла, наложили жгут, Эдуард Андреевич потерял много крови. Он то приходил в себя, то снова терял сознание. Его с трудом вывели из болевого шока. А тут ещё такая кровопотеря! Положение было критическим. К тому же у него была редкая группа крови — четвёртая с отрицательным резусом. Как это часто бывает, в донорском банке подобной крови не оказалось. Начали срочно обзванивать все медицинские учреждения — пусто! Кровь из другого города, в срочном порядке, пообщали доставить, но не ранее, чем через часов пять…
Поздний вечер, воскресенье. Где экстренно найти доноров? Куда обратиться? Медики обзвонили всё. Пусто. Позвонили в цирк. Это была их последняя надежда…
Заместитель директора, молодой парень с встревоженным лицом и печальной вестью прибежал за кулисы.
