Можно спорить, всегда ли это главенство было полезным с общеполитической точки зрения. Американский историк Уильям Гарди Мак-Нейл замечает, что «американцы стремились разделить военные и политические вопросы любыми непреодолимыми барьерами. В действительности часто казалось, что американские генералы рассматривают войну как игру, после которой, выиграна она или проиграна, игроки расходятся по домам». А Джон Эрманн пишет: «Последствия такого положения оказались весьма серьезными для Европы, проблемы которой занимали Вашингтон гораздо меньше, чем проблемы Дальнего Востока на более поздних этапах войны». Конец войны продемонстрировал ослабевающее влияние Великобритании. Эрманн утверждает, что по мере нарастания событий в Европе и на Дальнем Востоке американцы все менее склонны были консультироваться с Объединенным штабом. Они с плохо скрываемым раздражением смотрели на попытки англичан вмешиваться в стратегию, которую рассматривали как исключительно частное дело.
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИХ НА ТЕАТРАХ ВОЙНЫ
С 1943 года усиливалась тенденция оставлять стратегические вопросы проведения операций на усмотрение главнокомандующих на различных театрах войны. Это было естественным следствием глобального характера боевых действий. Отныне выбор главнокомандующих и их подчинение ключевым требованиям политики стали постоянной заботой политических руководителей.
Это была сложная задача – координировать стратегию на различных театрах войны с общей стратегией. Решения, принимаемые локально в старомодной манере традиционной стратегии, случались все реже и реже. Дело в том, что из-за взаимозависимости всех военных операций у главнокомандующих не оставалось свободы действий для принятия самостоятельных стратегических решений.
По прежним канонам искусства стратегии главнокомандующий всегда был в состоянии сам планировать и вести сражение, которое может решить исход всей войны, но на значительно удаленных друг от друга театрах войны это уже было не реально. Планирование действий в отдельно взятом районе сказывалось на генеральном планировании, а следовательно, и на планировании операций в других районах.
Где сосредоточить усилия? От решения этого вопроса зависело размещение сил и средств на любом театре войны. В этом плане союзники столкнулись с проблемой, которая никогда не волновала немцев: какую часть флота направить в Тихий океан, какую в Средиземное море и, наконец, какую для подготовки высадки во Франции. Все это были десантные операции, а возможности транспортировки войск ограниченны.
Любому частному решению главнокомандующего предшествовало совещание с вышестоящими властями, и оно зависело от их одобрения.
В марте 1942 года по предложению президента США театры войны были поделены следующим образом: Тихий океан и Китай (Чан Кайши) отдали США, остальная Азия и Средиземное море (позднее Ближний Восток) – Великобритании, а Атлантику и оставшуюся часть Европы делили между собой оба союзника. Поэтому образовался такой театр войны, как последний из перечисленных, где решения приходилось принимать Объединенному штабу союзников, и театры войны, находившиеся под контролем только одной державы, где решения принимались Генеральным штабом соответствующей страны. В последнем случае союзник мог защищать свои интересы только посредством политического вмешательства Высшего командования. Подобные вмешательства требовались постоянно, поскольку стратегия на отдельном театре войны должна была подчиняться общим стратегическим задачам.
Совместное ведение войны союзниками осложнялось еще и тем, что британская структура Высшего командования на данном театре войны отличалась от американской. Американцы, как и немцы, давали главнокомандующему на определенном театре войны общие указания и предоставляли ему широкие полномочия. Примером силы и одновременно слабости американской системы командования может служить борьба между президентом и генералом Макартуром во время корейского конфликта. Дело в том, что в американской конституции четко не оговорено политическое руководство действиями главнокомандующих. Как я уже сказал, президент предоставил право отдавать приказы Объединенному комитету начальников штабов, а он в некоторых случаях делегировал эти полномочия главнокомандующему. В этом и заключался потенциальный источник конфликтов при коалиционном ведении войны.
Британцы предпочитали коллективную систему, рассматривая главнокомандующего как первого среди равных. Известно, что такая система возникла во времена крупных десантных операций, когда главнокомандующий сухопутных войск управлял всем театром войны, а военно-морские силы и авиация действовали в качестве поддержки. Эта система тоже основывалась на конституции, так как с началом войны профессиональные командующие тремя видами вооруженных сил сразу же переходят в подчинение к своим министрам. Черчилль изменил этот порядок по причине неудачного опыта в Норвежской кампании, но он остался в силе в отношении всех морских территорий. Даже в 1943 году командующие флотами в Атлантике, и британским, и американским, действовали под началом своих министерств флота и никоим образом не подчинялись Объединенному штабу союзников. Три сектора Тихого океана, контролируемые американцами, находились под командованием адмирала Нимица, то есть не министра флота, а в данном случае Объединенного штаба.
Существовал и особый порядок в отношении командования союзной бомбардировочной авиацией, действовавшей против Германии с территории Англии. Британский начальник штаба военно-воздушных сил командовал как английской, так и американской бомбардировочной авиацией и отвечал за нее перед Объединенным штабом в Вашингтоне. Все это дает некоторое представление о том, с какими трудностями приходилось сталкиваться союзному Объединенному штабу. Он вынужден был учитывать соперничество, существовавшее между отдельными видами вооруженных сил, и координировать их действия, не оскорбив при этом национальные чувства или общественное мнение в обеих странах; ему надо было преодолеть расхождения в конституциях двух стран, различия в полномочиях, предоставленных офицерам Объединенного штаба и командующим.
В последние два года войны при назначении главнокомандующего все больше приходилось считаться с общественным мнением. В Великобритании рядовой гражданин должен был смириться с тем, что основная власть переходила в руки США, этот процесс облегчался благодаря громадному авторитету Черчилля.
«Период главного наступления союзников был периодом верховного командования», – говорит Эрманн. Этот этап начался с высадки союзников в Северной Африке в ноябре 1942 года, когда главное командование осуществлял Эйзенхауэр. Английские войска, разгромившие силы «Оси», соединились с американцами в Тунисе, и Эйзенхауэр остался главнокомандующим, тогда как Александер стал командующим союзными сухопутными войсками. Но в январе 1944 года пост главнокомандующего на Средиземноморском театре войны передали британскому генералу Вильсону. Американского генерала назначили его заместителем. Сухопутные войска и командование ими остались в руках Александера. В это же время Объединенный штаб, отвечавший за общую стратегию ведения войны, договорился с Британским комитетом начальников штабов, что он возьмет на себя обязанность давать более подробные указания главнокомандующему на Средиземноморском театре войны. Так Средиземное море полностью оказалось под властью Великобритании.
