Особенностью обеих этих войн было то, что Германия, в общем-то сухопутная страна, сражалась против коалиции морских держав. Ее военно-морские силы были малы по сравнению с флотом противников. Прусский Генеральный штаб не был знаком с принципами войны на море, так как это выходило за рамки их традиций. Естественно, некоторые лучшие умы были весьма обеспокоены таким состоянием дел. Но эти люди не смогли оценить ограниченность ресурсов своей страны. Они помнили Седан и Кениггратц, великую битву при Танненберге и план Шлиффена. Они верили, что, даже если относительная мощь армии недостаточна, талантливое руководство поможет одержать решительную победу – иллюзия, которую разделял и Генеральный штаб.
В Первую мировую войну Германия не устояла, потому что ее лишили возможности импорта из-за океана, тогда как во Вторую она пала под действием совокупной силы человеческих ресурсов России и материальных ресурсов Соединенных Штатов, то есть ресурсов, пришедших из-за океана. Тот, кто контролирует морские пути, тот держит в своих руках и источники сырья, а следовательно, и доставку оружия.
Недооценка современных способов войны на море есть неизбежное следствие переоценки значения территориальных завоеваний. Последнее действительно в современной войне важнее, чем в те времена, когда коротким решительным сражением можно было закончить войну. Но завоевание суши ничего не значило, если оно не приводило к господству на прилегающих морских территориях. Из-за чрезмерного внимания к захвату земель недооценивалась опасность, которая грозила морским побережьям оккупированных территорий. Преимущество комбинированного использования всех трех видов вооруженных сил, действующих с моря против чисто сухопутных оборонительных позиций, уже было очевидно, и послевоенные технические разработки просто усилили это преимущество.
Если посмотреть на последнюю войну с этой точки зрения, то становится ясно, что германские победы на суше, которые казались такими важными на раннем этапе, были иллюзорными. Они достигались частично за счет внезапности, частично за счет умелого использования новой техники и сосредоточения мощных бронетанковых сил в дивизиях и армиях. Этим силам может быть приписан легкий успех в Польше и во Франции, а также в России в 1941 году. Страны, подвергшиеся нападению, ни психологически, ни в оперативном плане не были подготовлены к сопротивлению. Их большие территориальные потери могли выглядеть как полное поражение, но на деле было не так. Кроме того, державы «Оси» не имели сил для того, чтобы держать в руках занятые территории. На Востоке враг получал в свое распоряжение все больше и больше людских ресурсов и быстро смог задействовать орды танков, которые он начал производить в огромном количестве. И советские руководители сделали шаг вперед в использовании бронетехники, объединив массу танков с массой пехоты. Поэтому при определенных условиях они легко могли (особенно ночью) смять немецкие бронетанковые части, которые недостаточно поддерживались пехотой. Такое комбинированное использование живой силы и танков никогда не было характерным для боевых действий на Западе, но там союзники в полной степени использовали в качестве «района сосредоточения» морские просторы. Я уже описывал, насколько успешной оказалась такая тактика против слабой немецкой береговой обороны.
Часто задают вопрос, почему после явного изменения обстановки в Сталинграде, Эль-Аламейне и Тунисе союзники не применили тактику сосредоточения бронетехники для быстрого достижения победы. Из-за этого русским понадобилось еще два с половиной года ожесточенных боев, чтобы проникнуть на Запад. И то же самое произошло в Италии. После поражения немцев в Северной Африке и краха Италии союзники должны были продолжать боевые действия в виде преследования. Даже во время агонии Германии в 1944 году они не смогли найти способ смять разбитые и истощенные немецкие войска и нанести удар бронетанковыми силами через Рейн в самое сердце Германии. Это же факт, что тактические приемы, которые немцы применили во время вторжений в другие страны, стали неэффективными. Бронетехника встретилась наконец со своим противником, одетым в броню.
За годы сражений на Востоке и Западе, которые тогда еще были впереди, союзникам никогда не удавалось прорваться достаточно глубоко, чтобы уничтожить армии противника, которые снова и снова возвращались к прежней тактике взаимной поддержки. Для этой цели немцы держали то или иное количество танков в полной боевой готовности за линией фронта, с учетом характера местности. Когда противник угрожал танковым прорывом, они направляли эти танки против внедряющегося клина, не давая таким образом противнику использовать первоначальный успех. Тактика рейдов и блицкригов осталась в прошлом. Несмотря на слабость пехоты, многочисленные и мобильные части всегда находились в тесном контакте, и их можно было перебрасывать в соответствии с прежним тактическим курсом.
Именно это различие между первоначальными приемами немцев и более поздней тактикой союзников породило легенду, что при прочих равных условиях германское умение руководить войсками остается непревзойденным. Это была фатальная ошибка, особенно для самих немцев, которые отказывались понимать, что давно уже проиграли войну. В течение длительного времени Генеральный штаб забавлялся идеей перехватить инициативу, оторвавшись от противника с помощью широкого маневра, но дилетантство Гитлера в военных делах одержало победу. Более того, сам Генеральный штаб не смог понять, что прошли те времена, когда войну можно было выиграть путем мощных ударов с флангов и что контроль над морями, сильная коалиция и растущий военный потенциал значат гораздо больше, чем десяток хороших армейских руководителей. Достижения командующего на поле боя зависят от количества его ресурсов и моральных и материальных усилий, на которые способна его страна.
Клаузевиц убедительно и логично показал, что политические выгоды, достигнутые посредством внешней политики страны, есть обязательная составная часть войны. Европейские страны уже не могут воевать друг с другом, пока соседние страны соблюдают нейтралитет. В наше время внешняя политика великих держав может быть только политикой коалиций, а это подразумевает принятие определенных ограничений национального суверенитета, факт, который германские правительства все еще полностью не осознавали во время обеих войн. Большая часть военной стратегии есть не что иное, как продолжение внешней политики мирного времени.
Помимо имеющихся в наличии материальных средств до и, особенно, во время войны, военный потенциал страны зависит еще и от таких менее осязаемых факторов, как боевой опыт командира и моральный дух его солдат. И все-таки как бы ни высоки были эти качества, они не заменят человеческие и материальные ресурсы. Командир с полностью укомплектованными батальонами в состоянии принимать самые смелые решения. Но даже если он побеждает, его победа по-прежнему зависит от государственного деятеля и внешней политики, которую он проводит в то время, когда идет война. Его консультируют эксперты по экономике, которые помогают ему оценивать военный потенциал страны на любом этапе войны. Именно этот потенциал определяет будущие победы. В современной войне нужно одержать несколько побед на море, на суше и в воздухе, прежде чем будет достигнут окончательный успех.
