– Перерыв пятнадцать минут, – возвестил режиссер, приближаясь к Лилиане. – Не знаю, специально ты это сделала или случайно, но, ей-богу, кадр получился великолепный.
– Я старалась.
После перерыва Константин Вольдемарович впал в ярость. Съемка застопорилась, то и дело возникали всевозможные нюансы, тормозящие процесс.
– Стоп! – Мужчина вскочил с режиссерского кресла. – Почему не убрали засохшие цветы из кадра? Надя… Надька, убери их к чертовой матери! И где, позволь тебя спросить, картина?
Пока Ручкин отчитывал ассистентку, к Лилиане подбежала помощница парикмахера.
– Лилиана Всеволодовна, нужно подправить…
– Сгинь! Все в порядке, – Серебрякова покосилась на Идею Карповну.
Гримерша прошлась пуховкой по лицу Нателлы, поймав взгляд Лилианы, она виновато улыбнулась.
«Почему она лыбится? Что она хочет сказать этой милой, дружелюбной, явно наигранной улыбкой?»
Вторая помощница гримера занялась Серебряковой. Покорно подставив лицо профессионалу, Лилиана наблюдала, как Ручкин, приблизившись к Нателле, зашептал что-то актрисе на ухо. Стальмакова кивала, потом, громко рассмеявшись, попросила Идею отойти.
– Лилиана Всеволодовна, измененный сценарий на завтра в гримерке, – Марина старалась говорить как можно спокойнее, прекрасно зная, что последует за ее словами.
– Опять?! Его опять изменили? – Лилиана схватила сигарету. – Это издевательство, они там с ума посходили! Мало того, что на треть урезали мой текст, так…
– Лилиана, не начинай! Все по местам, тишина на площадке. Нателла, быстрей, быстрей, шевелись! Встань левее. Макс, свет чуть пониже. Отлично. Работаем. Лилиана, тебе нужно особое приглашение? Приготовились… мотор!
И уже через двадцать секунд Ручкин орал:
– Стоп! Откуда в кадре взялась кошка, мать ее дери? Марина… Надя…
Серебрякова посмотрела на Нателлу, а та, стараясь, чтобы окружающие ничего не заметили, кивнула в сторону режиссера.
Кивок остался незамеченным, никто не обратил внимания на быстрое действие Стальмаковой… никто, кроме Идеи Карповны. Пожилая женщина следила за актрисами, пытаясь понять: было ли данное видение явью или же ей показалось?
А спустя час, во время очередного перерыва, Идея Карповна стала свидетельницей странного зрелища. Нателла, озираясь по сторонам, подошла к столу и, выудив из кармана маленький пакетик с порошком, бросила щепотку в кружку Ручкина. Старая гримерша покрылась испариной. Не отдавая отчета в своем поступке, она подлетела к Стальмаковой.
– Нателла Леонидовна, что вы насыпали в чай Константину?
Актриса вздрогнула.
– Я… ничего…
– Я все видела!
– Вам показалось.
Лицо гримерши сделалось суровым. В ту же секунду Нателла взяла чашку и вылила ее содержимое на пол.
– Спасибо вам, Идея Карповна, из-за вашего всевидящего ока месть не удалась.
– Что?
– В чае было слабительное.
– Зачем?
– Ну, как… Костик прилюдно меня оскорбил, сказав про парик, и мы… вернее, я решила отомстить. Шутка невинная, но мужичку пришлось бы побегать.
Идея Карповна смотрела вслед удаляющейся актрисе, тогда как Лилиана, в свою очередь, наблюдала за Идеей. Увидев, как Нателла выплеснула чай, Серебрякова топнула ногой.
«Старая всезнайка, вечно сует нос не в свои дела!»
Подошедшая Марина заговорила о сценарии. Обсудив детали с помощницей режиссера, Лилиана попыталась дозвониться до Катарины. Безрезультатно.
«Что позволяет себе эта девчонка? Вчера не приехала пройтись по сценарию, сегодня вообще не явилась».
Мобильник механическим голосом вещал о недоступности абонента.
Серебрякова рывком открыла дверь гримерки, застыв на пороге. Идея Карповна вздрогнула, бросив сумочку Лилианы на диван.
– Что ты делаешь?
– Э… Лилиана Всеволодовна, – начала гримерша, – я… хотела…
– Кто дал тебе право рыться в моей сумке?
– Простите…
– Я жду объяснений!
– У меня разболелась голова, я хотела одолжить у вас лекарство. Вы же утром говорили, что носите с собой болеутоляющие.
– Не ври! Если это правда, почему ты не попросила таблетку у меня, а самовольно хозяйничаешь?
– Мне жутко неловко.
– Это ты! – Лилиана закрыла дверь и вплотную подошла к пожилой женщине.
– Вы о чем?
– Ты взяла ключи от моей квартиры!
– Нет.
– Да!
– Вы нашли их позже, в кадке с цветком.
– Я не клала их туда, это сделала ты.
– Нет! Нет! Нет! – закричала Идея.
– Говори немедленно, что тебе надо?
– Ничего.
– Записка – твоих рук дело?
– Какая записка?
– В коттедж к Круглову ездила ты?! – проговорила Серебрякова скорее утвердительно, чем вопросительно.
– К Любомиру?
– Прекрати строить из себя идиотку! Я тебя посажу, проведешь остаток жизни на зоне!
Идея Карповна схватила Лилиану за руку:
– Пожалуйста, Лилиана Всеволодовна, простите меня, я не хотела, я правда искала таблетку.
– Что у тебя в руке?
– Ничего.
– Покажи!
– У меня ничего нет.
– В левом кулаке, что ты взяла из сумки?
– Я не брала.
– Немедленно покажи руку, – Лилиана начала трясти Идею за плечи.
Гримерша подбежала к окну и стала судорожно рвать клочок бумаги.
– Дрянь! Старая мерзавка, ты пожалеешь!
– Это не то, о чем вы подумали, клянусь!
– Гадина! – Лилиана ударила Идею по лицу.
Окажись Ручкин свидетелем бурной сцены, он бы и ее включил в сериал, настолько она была правдоподобна.
Идея Карповна начала растирать покрасневшую щеку.
– Простите, – лепетала она.
– Убирайся из гримерной, и запомни, я этого так не оставлю!
– Пожалуйста, не говорите никому, прошу вас!
– Пошла вон!
– Умоляю…
– Вон!
Идея Карповна вышла. Лилиана залпом выпила чашку кофе, достала сигарету, нервно заметалась по комнатке.
– Какого черта ей понадобилось? – Серебрякова проверила содержимое сумки, похоже, ничего не пропало, но ведь Идея порвала какой-то листок.
«У меня не было никаких записок, значит… она не взяла ее, а, наоборот, хотела положить».
