Куколку вдруг охватила паника; она чувствовала, что ей нужно немедленно убежать, спрятаться, спастись из этого ада. Спустившись на первый этаж, она поспешила к выходу. «Разве могу я теперь сама явиться в полицию?» – думала она и приходила в ужас при одной лишь мысли о том, что каких-то полчаса назад стояла в приемной полицейского управления, собираясь добровольно сдаться. Господи, и о чем только она думала? Она что, с ума сошла? Разве можно в этом городе доверять копам?
«Нет, теперь это, пожалуй, зашло слишком далеко, слишком! Теперь они сразу за решетку посадят; скажут, что я им угрожала, или что у меня было оружие, или выдумают еще какую-нибудь гадость, – думала Куколка. – А потом им придется меня убить. Это же совершенно очевидно, потому что я – единственный человек, который может доказать, что они ошибаются. Они меня просто пристрелят втихую, как какого-нибудь приставучего гея, и все».
Пробегая мимо забегаловки KL Noodle Bar, Куколка заметила сидевшую за столиком женщину средних лет – симпатичную, полненькую: такая могла бы быть, например, ее тетей; такой она и сама могла бы со временем стать, если, конечно, сумеет смириться с отвратительной манерой одеваться, свойственной подобным особам. Женщина как раз собиралась уходить; она встала, взяла свои вещи и пошла прочь. И тут Куколка заметила, что женщина забыла на столе мобильник.
Это был типичный мобильник немолодой женщины, убогая старомодная Nokia 3315. Куколка, не успев толком осознать, что делает, подошла к столику, за которым сидела та женщина, наклонилась и ловким движением, удивившим ее саму, смахнула со стола мобильник и, подложив под пустую кофейную чашку стодолларовую купюру, направилась к выходу. Едва выйдя из магазина, она набрала знакомый номер и тут же услышала голос Уайлдер:
– Привет.
– Уайлдер, это ты?
– Господи, Джина! Ты что, спятила? Ты новости видела? Ты со своего телефона звонишь?
– Уайлдер, – спросила Куколка, чувствуя, как предательски дрожит ее голос, – твои замечательные парикмахерские ножницы в порядке?
45
Но сперва Куколка решила съездить домой. Если полиция все уже оцепила, она сразу это увидит, если нет, она поднимется к себе в квартиру, заберет, пока не поздно, деньги, прихватит кое-что из одежды и поскорей уберется оттуда. А потом она поедет к Уайлдер. Главное – раздобыть деньги. Куколка была уверена: только деньги могут помочь ей выбраться из этого кошмара.
Всего два часа назад, когда заработанные у Моретти триста долларов прибавились к тому, что с позавчерашнего дня лежало у нее в сумочке, у нее имелось одиннадцать стодолларовых купюр плюс мелочь. Благодаря покупке темных очков эта сумма уменьшилась на пятьсот долларов; затем сотню она оставила за украденный телефон, и теперь в наличии было всего четыреста с чем-то долларов, да еще немного мелочи в кошельке. Сумма, если честно, ерундовая.
Зато там, в тайнике, вместе с теми деньгами хранились и ее свобода, и разнообразные возможности, и надежда. Стоило ей подумать о том, какая сумма спрятана дома, и вообразить, каково будет ощущение, когда стодолларовые купюры покроют все ее тело, которое вновь станет расслабленным и умиротворенным, и у нее сразу прибавилось бодрости. Она еще не знала, что собирается с этими деньгами делать, но понимала, что за деньги можно купить многое – время, пространство, людей, ведь чем больше у тебя денег, тем больше ты можешь купить. Но если она этих денег лишится, то пропадет.
Куколка чувствовала, что ей просто необходимо пройтись пешком и успокоиться, а потому направилась через центр города по забитой автомобилями Уильям-стрит. Она чувствовала себя в полной безопасности в густой толпе пешеходов, равнодушно обтекавшей ее со всех сторон; это словно подкрепляло ее уверенность в том, что она по-прежнему никому не известна.
И хотя для столь жаркого дня прогулка оказалась чересчур долгой и утомительной, Куколка была этим даже довольна. Размеренная ходьба помогала усмирить охватившую ее душу панику и придавала действиям определенную конкретность; во всяком случае, сейчас Куколка твердо знала, чем она занята и куда идет. И мысли тоже постепенно прояснились, и она вспомнила, что у нее, во-первых, есть номер телефона Тарика, а во-вторых, имеется чужой мобильник, с которого она спокойно может ему позвонить, и никто не сумеет ее засечь. А что, если Тарику сейчас так же плохо и страшно, как и ей? Что, если он знает, как нужно поступать в таких случаях? Что, если у него уже имеется конкретный план или хотя бы какая-то разумная идея?
Внезапно Куколку охватило возбуждение, и она принялась рыться в сумочке, пока не отыскала смятую страничку ресторанного меню с номером телефона, написанным зелеными чернилами. «Да-да, – говорила она себе, – Тарик наверняка сообразит, как нам лучше поступить». Ей уже казалось, что теперь она не одна, что с нею Тарик, а он такой замечательный, сильный, умный, и вместе они наверняка сумеют что-нибудь придумать. Она была уверена: как только он сможет, то и сам непременно ее отыщет, поможет ей. И тогда они точно выпутаются из этой ужасной истории. Куколка с трудом нашла в узком переулке небольшую тень, остановилась и принялась звонить Тарику, но на ее звонки по-прежнему никто не отвечал, и только дурацкий автоответчик с американским акцентом предложил ей оставить сообщение.
Она перестала звонить, убрала телефон и пошла по той же узкой улочке дальше. Вдруг впереди послышались крики, и Куколка увидела, что старая женщина, спустив штаны, присела на корточки в глубокой черной тени подъездной дорожки за зелеными мусорными баками; под присевшей женщиной расплывалась лужа, а вокруг скакали трое мальчишек со скейтбордами, смеясь, улюлюкая и пронзительно вопя.
– Эй ты, куча вонючего дерьма!
– Иди отсюда, корова старая! Найди себе другое место, там и мочись!
– А ну-ка, мамаша, давай вылизывай лужу, которую ты тут напрудила!
Куколка посмотрела на часы: через два часа ей надо было уже быть на работе, и она, едва взглянув на старуху, поспешила мимо, поглощенная собственными проблемами. Раз она так уж боится пойти в полицию, придется идти на работу. «Но ведь выход на работу может оказаться куда опасней?» Эта мысль не давала ей покоя и страшно ее злила. Как же она теперь деньги-то зарабатывать будет? И на жизнь, и на выплату будущей ипотеки? Она снова попыталась убедить себя в необходимости пойти в полицию; она, пожалуй, все же сходит туда в самое ближайшее время – как только почувствует себя к этому готовой. Так, может, ей на работу сегодня сходить? Но в глубине души Куколке было ясно, что она лжет самой себе и теперь уже никогда не отважится пойти в полицию и к танцам тоже больше никогда не вернется. И, поняв это, она разозлилась еще больше.
И вновь вернулась мыслями к Тарику. Как ни странно, именно из-за нежелания отвечать на звонки он в ее представлении превратился в могущественного человека, способного помочь ей выпутаться из этой кошмарной и все ухудшавшейся ситуации. Но чем чаще она пыталась до него дозвониться, тем чаще в ответ ей раздавался металлический голос автоответчика, с американским акцентом предлагавшего оставить сообщение после сигнала; чем сильней ей хотелось с ним поговорить, тем отчетливей она понимала, что его затянувшееся молчание означает одно: она должна его найти и попросить о помощи. Раз уж судьба свела их вместе, то лишь они смогут эту судьбу перебороть.
