В 1885 году мы с Лео Винси вернулись из Африки, испытывая глубокую потребность в уединении, чтобы оправиться от перенесенного нами ужасного потрясения и на досуге осмыслить все происшедшее, – с этой целью мы и поселились в старом камберлендском доме, вот уже много поколений принадлежащем моему роду. Этот дом, если никто его не занял, полагая, что меня нет в живых, все еще принадлежит мне, там я и хотел бы умереть.
Читатели, если они у меня найдутся, возможно, полюбопытствуют: что это за потрясение?
Я – Хорейс Холли, а моим неразлучным спутником, любимым другом, духовным сыном и воспитанником был – и по-прежнему остается – Лео Винси.
Вместе с ним, получив ключ к разгадке древней тайны, мы отправились в Центральную Африку, в пещеры Кора, и там нашли бессмертную Ту-чье-слово-закон. В Лео Она обрела свою прежнюю любовь, грека Калликрата, жреца Исиды, в припадке ревности убитого ею две тысячи лет назад: помимо своей воли, Она оказалась оружием мести в руках разгневанной богини. Для меня же Она божество, которому я обречен поклоняться издали, в этом поклонении нет ничего плотского: я давно уже отряс узы плоти, мое поклонение – чисто духовное, и это ложится на меня тем более мучительным бременем, что душа не умирает, продолжая жить в бесчисленных перерождениях. Плоть бренна, по крайней мере подвержена переменам, обуревающие ее страсти недолговечны, но страсть, завладевающая духом, – стремление к единению, – так же бессмертна, как и сам дух.
За какое же преступление на меня возложена столь тяжкая кара? Но в самом ли деле это кара? Может быть, через страшные черные врата мне откроется вход во Дворец Радости и я буду вознагражден за все пережитое? Она поклялась, что я навсегда останусь ее и его, Лео, другом, буду вечно обитать вместе с ними, – и я верю, что Она исполнит обещанное.
Сколько зим проскитались мы по ледяным холмам и пустыням! Но в конце концов явилась Посланница и отвела нас на Гору, где находилось Святилище, а в нем – Дух. Не аллегория ли все это, предназначенная для того, чтобы просветить наши умы? В этой мысли я нахожу успокоение. Надеюсь, так оно и есть. Даже уверен, что так.
Читатели, конечно, помнят, что в Коре мы нашли бессмертную женщину. Там, среди ярких вспышек и испарений Источника Жизни, Она призналась в своей мистической любви; участь, постигшая ее у нас на глазах, столь ужасна, что даже теперь, по прошествии стольких лет, меня пронизывает трепет при одном воспоминании о случившемся. Что же сказала Айша перед уходом? «Не забывай меня… сжалься надо мной в час моего позора; я возвращусь, я снова буду прекрасной, клянусь, так будет…»
Но я не могу излагать всю эту историю заново. Есть книга: человек, которому я поручил ее опубликовать, выполнил свое обязательство; есть основания полагать, что книга пользуется популярностью во всем мире, ибо даже здесь я нашел ее в переводе на хинди, а затем и на английском языке. К ней я и отсылаю любопытных.
В доме на пустынном морском побережье Камберленда мы прожили целый год, оплакивая утраченное, мечтая его вернуть, но не видя никаких для этого путей. Постепенно наши силы восстановились, даже волосы Лео, седые после пережитого в пещерах ужаса, снова зазолотились. Вернулась к нему былая красота, лицо стало таким, как и прежде, только как бы очистившимся и печальным.
Я хорошо помню ту ночь, ту ночь – и час озарения. Мы были в подавленном настроении, даже в отчаянии. Тщетно ожидали мы каких-нибудь знаков. Мертвая так и оставалась для нас мертвой, и на все свои призывы мы не получали никакого ответа.
Был мрачный августовский вечер; после ужина мы долго гуляли по берегу, прислушиваясь к плеску медленно накатывающих волн и наблюдая за молниями, которые извергала дальняя туча. Мы оба молчали, и вдруг Лео застонал – это было скорее рыдание, чем стон, – и сжал мою руку.
– Не могу больше терпеть, Хорейс, – сказал Лео, – так он теперь обращался ко мне. – Я весь извелся. Желание снова увидеть Айшу сжигает мое сердце. Я просто сойду с ума, если потеряю последнюю надежду. А ведь я крепок, могу протянуть еще пятьдесят лет.
– Что же ты собираешься делать? – спросил я.
– Избрать кратчайший путь, ведущий к постижению – или вечному покою, – торжественно заявил он. – Я хочу умереть – и умру сегодня же ночью.
Я сердито взглянул на него, не на шутку испуганный его решимостью.
– Это слабодушие, Лео, – сказал я. – Терпеливо неси бремя своих мук – как другие.
– Ты имеешь в виду себя, Хорейс, – отозвался он с невеселым смешком, – ибо и на тебе тоже почиет проклятие – хотя и менее заслуженно. Ну что же, ты сильнее меня, не так раним, может быть, потому что старше. Но я не могу больше терпеть. Лучше смерть.
– Ты замыслил преступление, – сказал я, – нет худшего оскорбления для Создателя, чем отшвырнуть Его дар – дар жизни, как изношенное платье, как нечто ненужное и презренное. Да, повторяю: преступление, которое может повлечь за собой куда более жестокую кару, чем ты можешь себе вообразить, может быть, даже вечную разлуку.
– Если человек, вздернутый на дыбу, схватит кинжал и заколется, преступление ли это, Хорейс? А если и так, оно все же заслуживает прощения, если, конечно, истерзанная плоть и трепещущие нервы могут рассчитывать на снисхождение. Я сломлен долгими пытками, поэтому я схвачу кинжал, а там будь что будет. Она мертва, и единственный путь приблизиться к ней – умереть самому.
– Почему ты так думаешь, Лео? Все говорит за то, что Айша жива.
– Нет, будь Она жива, Она подала бы мне какой-нибудь знак. Мое решение твердо, не отговаривай меня, если уж продолжать беседу, то о чем-нибудь другом.
Я долго разубеждал его, почти не надеясь на успех; случилось то, чего я давно уже опасался: потрясение и долгая скорбь отразились на рассудке Лео. Человек он по-своему очень набожный, твердый в своих религиозных убеждениях и в здравом уме никогда не решился бы на такой тяжкий грех, как самоубийство.
– Лео, – сказал я, – неужели у тебя хватит бессердечия оставить меня одного? Так ты собираешься отплатить мне за всю мою любовь и заботу? Ведь я не переживу тебя, и моя смерть будет на твоей совести.
– Твоя смерть? Почему твоя смерть, Хорейс?
– Потому что тропа достаточно широка, чтобы по ней могли пройти и двое. Мы не расставались столько лет, столько испытаний перенесли вместе; я уверен, что если мы и разлучимся, то ненадолго.
Теперь уже он испугался за меня. Но я упорно твердил:
– Я не переживу тебя. Твоя смерть наверняка убьет меня.
В конце концов Лео уступил.
– Ладно, – вдруг воскликнул он. – Обещаю тебе, что сегодня я не покончу с собой. Дадим жизни еще один шанс.
– Вот и хорошо, – ответил я, но и после того, как я улегся спать, меня продолжал терзать страх. Я был уверен, что завладевшее им желание умереть будет усиливаться и усиливаться, пока не станет непреодолимым, и тогда… тогда я тоже исчахну и умру, ибо не смогу жить в одиночестве. И вот в безысходном отчаянии я воззвал к той, что покинула этот мир. – Айша! – вскричал я. – Если ты еще сохранила свое могущество, если на тебе не лежит нерушимый запрет, дай знать, что ты жива, спаси своего возлюбленного от смертного греха, а меня – от безутешного горя. Сжалься над его нестерпимыми муками, вдохни в его душу надежду, ибо Лео не может жить без надежды, а я – без него.
