— Время установили?
— Приблизительно. Около шести вечера. Снег пошел как раз. Последний в том месяце. Было обледенение крови.
— А теперь подумай — в половине шестого в церкви началась служба, правильно?
— Правильно. — Игорь напрягся. Клаве даже немного жаль его стало в этот момент. Парень вдруг сам начал, сам. А тут взрослая тетя опять его носом в ошибки.
— А раз служба, то полно народу. Теперь подумай, есть ли среди твоих подозреваемых хоть один, кто стал бы так рисковать? Для этого надо, чтобы просто тормоза все послетали. Это — раз. Во-вторых, ее убили где?
— Возле озера.
— Значит, надо было ее заманить в сторону от дороги, да? А если бы она хоть что-нибудь заподозри та, она не пошла бы, правильно? Следов борьбы ведь нет?
Игорь долго молчал, глядя на Дежкину круглыми от изумления глазами.
— Правильно! — воскликнул наконец. — Как я сам не догадался. Это только Сандра могла. У тех бабки, те могли все заранее просчитать. А она ба… — Порогин осекся. — Она женщина, у нее аффект. К тому же убитая ее бы не заподозрила — женщина все-таки…
— Постой, постой. — Клава перебила. — Я тебя не за этим ждала. Вот почитай. — Она достала из папки несколько протоколов и протянула ему.
— Что это? — Игорь взял листки и начал читать.
По мере того как он читал, лицо его постепенно вытягивалось. Вот отложил первый листок. За ним второй. Молчит. Значит, дошло.
— Так это?.. — Он испуганно посмотрел на Дежкину. — Так это она не только Мартынову? И этих двоих тоже? А за что?
В другое время Клава, наверное, улыбнулась бы. А теперь только вздохнула.
— Эта твоя Сандра какая? — спросила она.
— В каком смысле? — не понял Порогин.
— Ну она большая девка? Высокая? Очень сильная?
— Да нет, — задумчиво ответил он. — Маленького роста, худая такая, как пацан.
— А теперь подумай, как она, такая маленькая, могла наносить удары сверху? Подпрыгивала, что ли?
Игорь опять замолчал, стараясь переварить полученную информацию. Странно, почему люди не смотрят на то, что под ногами, а стараются забраться куда-нибудь в непролазные дебри?
— Теперь еще вот это почитай. — Она бросила перед ним всю папку.
— А это что? — Теперь Игорь смотрел на нее как на какую-то змею.
— Не могу сказать, что тебе это будет интересно, — честно призналась Дежкина. — Если интересны такие вещи, то нужно обратиться к врачу. Ты читай, а я пока вниз сбегаю, куплю что-нибудь пожевать. Нам тут еще часа полтора сидеть, если не дольше.
Когда Клава вернулась с кексом, Игорь ходил по комнате взад-вперед.
— Это, наверное, тот армянин! — закричал он, как только она вошла. — Он мужик сильный, и потом… У него был мотив Мартынову кончить…
— При чем тут мотив? — воскликнула Клавдия, сев за стол. — Игорек, милый, если бы брали всех, у кого есть мотив, то как бы все просто было. Есть еще какие-то объективные вещи. И потом, ты ведь видел фотографии.
— Ну и что? — Игорь остановился.
— Да они же все на одно лицо! Все примерно одного возраста. И все одинаково убиты. Ничего не напоминает?
— Маньяк? — как-то неуверенно спросил Порогин.
— Ну наконец-то! — облегченно вздохнула Клавдия.
— Нет-нет-нет! — закричал Игорь и даже замахал руками. — Я так не играю! Вы же сами говорили, что…
— Ты можешь сколько угодно так не играть, — вздохнула Дежкина. — Он так играет, понимаешь?
Игорь сел.
— Чай будешь? — Дежкина насыпала в стакан заварки.
— Что? — он как будто очнулся и удивленно посмотрел на нее.
— Тебе сколько сахару?
— Спасибо, я не хочу. Но ведь вы сами говорили, что такие дела никогда не раскрываются! — воскликнул он вдруг.
— Почти никогда, — поправила Клава.
— Почти никогда. Если это маньяк, то я его никогда не найду, это «висяк». Я не хочу первое дело — «висяк». А если есть мотив, если это Сандра или тот армянин, то это никакой не «висяк», и…
— Послушай, что ты говоришь! — ужаснулась Клава. — Тебе что главное — закрыть дело или поймать настоящего убийцу? Ты что, романы сочиняешь или человеческими жизнями занимаешься? Игорек, милый, ты что? Какой бы ни был гад этот армянин, про которого ты говоришь, как бы та девчонка ни ненавидела эту Мартынову, нельзя их сажать только за это! Понимаешь?
— Да, — тихо сказал Игорь и вдруг посмотрел Клаве прямо в глаза. — Просто… Клавдия Васильевна, просто я боюсь.
— Да-да, я понимаю. — Клава отвела взгляд. — Кекс бери. Игорек, я… Я сама боюсь не меньше твоего. Но он же где-то ходит, понимаешь? Он где-то бродит по улицам и готов убить кого угодно, лишь бы это была блондинка около сорока лет. Мне столько же. У нас только в прокуратуре таких с полсотни будет. А по Москве?
— И что же нам делать? Может, отправить в генералку?
Клава и сама об этом уже подумывала. Как было бы хорошо пойти к главному и сказать, мол, погорячилась, давайте отправим дело в генеральную прокуратуру. За особой важностью. Там подключат МВД, всех на уши поставят и возьмут. Гораздо проще, чем стараться все распутать здесь. Конечно, неприятно сознаваться в собственном бессилии, но ведь не это в конечном счете важно.
Но сейчас, когда перед ней сидит Игорь…
— Нет, — тихо и уверенно сказала она.
И сразу все стало просто и ясно. Как приговор. Как черный квадрат Малевича. Ясно и бесповоротно.
— А я? — неуверенно спросил он.
— А что ты? Ты со мной. Дела сливаются. Завтра собираем бригаду, начинаем пахать. А сегодня по домам. Иди спать, а то ведь с самого утра на ногах.
Когда Игорь закрыл за собой дверь, Клавдия сняла трубку телефона и набрала номер.
— Алло. Кто это?
— Здравствуйте, Никита Валентинович, — устало сказала она. — Это Клавдия Васильевна.
— А-а! — обрадовался Кокошин. — Ну как у вас дела? Как там Витек? Не шалит?
— Не шалит, все нормально. Я бы хотела, чтобы вы его забрали.
— Как — забрал, когда? — Голос у папаши сразу изменился.
— Сегодня, — спокойно ответила Дежкина. — Я больше не могу его у себя держать.
— Но уже поздно и… И потом, я тоже не могу. — Кокошин вдруг заговорил шепотом. — Моя Риточка…
— Ваша Риточка меня не волнует! — перебила его Клава. — Я больше не могу заниматься ребенком, потому что у меня начинается серьезная работа, и я буду весь день пропадать. Так что…
— Но у меня тоже работа, и я…
— Значит, так! — не выдержала Клава. — Если вы немедленно не заберете собственного сына, я завтра же утром возбужу дело о лишении вас отцовства, что, как вы, наверное, знаете, не лишает вас почетной обязанности платить ребенку алименты. Так что лучше берите такси и приезжайте. Через час я буду уже дома. Все! — И повесила трубку.
