— Да. Весна. — Дежкина открыла дверцу машины. — Так вас подвезти?
— Нет, спасибо. — Он пожал плечами. — Пешочком охота. В последнее время больше пяти метров пешком не удавалось.
— Ну тогда…
— Пока. — Он махнул рукой и быстро зашагал вниз по улице.
Клава долго смотрела на его сгорбленную спину. И вдруг представила себя на месте этого человека. Человека, у которого никого и ничего нет. Была работа, была любимая женщина, ее сын, был дом, была спокойная совесть. И все. Интересно, куда он теперь пойдет? Наверно, в Матвеевское. Придет, побродит по квартире, купит бутылку водки и напьется до обморока. Будь Клава на его месте, она бы именно так и поступила.
Спина нырнула за угол, и Клава села в машину.
— Куда? — спросил водитель, заводя мотор.
— В прокуратуру.
Водитель вырулил на дорогу.
«Только бы руки на себя не наложил, — подумала Клавдия. — Для него это был бы самый легкий выход».
— Нет! — вдруг закричала она водителю. — За ним. Давай за ним. Быстрее!
От неожиданности тот так крутанул руль, что чуть не выскочил на тротуар. Из-под колес выпорхнули две старушки и что-то громко защебетали, блестя вставными челюстями.
— Быстрее, быстрее, а то потеряем! — кричала Клава и все толкала его в спину.
— Не потеряем. Только не пихайтесь так.
Смирнов не успел далеко уйти. Сидел на бордюре и смачно затягивался сигаретой. Когда завизжали тормоза и Дежкина выскочила на улицу, посмотрел на нее с испугом.
— Что? — Он даже привстал.
— Нет, успокойтесь. Я вас только прошу — никаких глупостей. Вы же сильный человек, да?
— Я трус, — сказал он. — Я ничего с собой не сделаю.
— Ну и слава Богу. — Клавдия тяжело дышала, как будто преодолела весь путь не на машине, а пешком. — И хорошо. Вы не трус. С этим жить непросто.
— Да, — сказал он, опустив глаза.
— И еще. Сергей Владимирович, я у вас хотела спросить что-то.
— Что? — Он встал и взглянул ей прямо в глаза.
— Скажите, — Клава отвернулась и смотрела куда-то в сторону, — в тот день… Вернее, в тот вечер, вы не помните, у нее ничего не было… Во рту?
— У кого?
— Постарайтесь вспомнить. Это очень важно. Очень. Какой-нибудь бумаги. Не помните?
Сергей болезненно наморщил лоб. То ли старался вспомнить, то ли старался не вспоминать. Скорее, второе.
— Ну, не помните? — спросила Дежкина.
— Что-то вроде… Нет, не помню. — Он замотал головой. — Точно не помню.
— А если не точно? — застонала она.
— Знаете, — забормотал он, стараясь теперь не встречаться с ней взглядом, — там темно было. И потом, у нее кровь шла изо рта. Сначала мне показалось, что там что-то есть, но потом, когда я ее перетащил… Уже нет.
— Может, выпало?
— Не знаю. — Смирнов пожал плечами. — Может, и выпало. А может, и нет…
— Теперь в прокуратуру, — выдохнула она, захлопнув дверь машины. — И побыстрее.
Четверг. 14.37 — 16.51
Они все сидели в кабинете. Игорь, Беркович и еще какой-то мужчина на ее месте. И все молчали.
— Здравствуйте! — Клава влетела как метеор и подскочила к Берковичу. — Так, сразу бери тачку, поднимай народ — и в Матвеевское.
— Зачем? — Криминалист вскочил и стал одеваться.
— Я сейчас со Смирновым говорила. Он сказал, что, кажется, у Кокошиной во рту тоже что-то было. Возможно, выпало, когда он ее перетаскивал. Так что пусть прочешут мне весь этот пустырь.
— Так ведь прочесывали.
— Да, прочесывали. Но искали нож, а не листок бумаги. Вперед.
— Сделаем. — Беркович выскочил.
Теперь Клава разделась спокойно. Аккуратно повесила пальто на вешалку и остановилась перед своим столом. Мужчина не двигался. Сидел, откинувшись на спинку кресла, и что-то вырезал маленькими маникюрными ножничками.
— Простите, но это мое место, — вежливо сказала она.
— Сейчас-сейчас. — Он закивал, продолжая вырезать.
Мужчина почему-то начал ее злить. То ли потому, что как-то странно на нее смотрит, то ли потому, что продолжает резать ножничками, то ли потому, что не встает с ее места.
— А вы, собственно, кто? Можно узнать?
— А я ваш новый коллега, — протяжно пропел он, внимательно следя за ножничками. — Это дело мне поручено вести вместе с вами.
— Может, тогда познакомимся?
— Познакомимся, обязательно познакомимся. — Он еще раз взглянул на нее и отрезал последний кусочек бумажки. — Я психолог. А зовут меня Коля. Если официально, то Николай Николаевич Кленов. Вот теперь все. Это вам. — Он встал и протянул Клаве кусочек бумажки, который вырезал.
Клава взяла, и лицо ее расплылось от веселого удивления. Она держала в руке свой собственный силуэт, вырезанный из блестящей черной бумажки. Такие вырезали в парках немые лет десять назад.
— Вы мне льстите, — сказала Клавдия, садясь на свое место. — Такой красавицей я никогда не была.
— А как же вы тогда догадались, что это ваш портрет? — улыбнулся Кленов. — Знаете, как это называется? Синдром недооценки собственной внешности, а отсюда…
— Это называется — скромность, — сказала Клавдия. — Но вы, надеюсь, не за этим пришли?..
— А это называется…
— Ой, простите, это кабинет следователя Дежкина?
В дверь заглядывало круглое, веснушчатое, голубоглазое, улыбчивое лицо совсем молодого человека.
— Да, — ответила Клавдия. — Но в целях маскировки я переоделась женщиной.
Кленов одобрительно кивнул, мол, хорошая шутка.
— Александр Самойлов, следователь утро. Направлен к вам…
— Для дальнейшего прохождения службы, — закончила Клавдия. — Вольно. Можно я вас Сашей буду звать по причине моего преклонного, а вашего юного возраста?
— Запросто, — опять улыбнулся Саша.
У Клавдии действительно улучшилось настроение Собиралась неплохая компания. А симпатичные люди в одном месте, делающие одно дело, это уже половина успеха.
— Ну, ребятки, — потерла ладонями Клавдия, — приступим?
— Вообще, мне уже двадцать восемь, — все с той же широкой улыбкой сказал Самойлов. — Это я к тому, что опыт кое-какой имеется. Ну чтобы вы не волновались.
— Устойчивое чувство вины, — подытожил Кленов.
— Имеется опыт? — переспросила Клавдия. — Это здорово. А вот у меня никакого опыта нет.
— Синдром заниженной самооценки деловых качеств, — сказал Кленов и подарил бумажный портрет Самойлову.
